Мари Усевич - Дождливое сегодня

***

В моих глазах лишь только ты,

Куда ни глянь – другие тают,

И чтоб с ума мне не сойти –

Тянусь за следующим бокалом.

И снова весело, легко,

Твой дивный профиль,

Взгляд почти забылся…

И что теперь поделать мне,

Когда опять с тобой столкнулся?

Ты вскрыла боль мою в душе,

Патолог в морге отдыхает,

И как портной, сидя в тюрьме,

Покорно раны зашиваю.

Косясь на друга и тебя, я осознал,

Что мир мой снова изменился,

Он вместо прежнего тепла

Арктическим морозом вмиг покрылся.

Я ожидал чего угодно от себя:

Простить, сбежать или забыться…

Но только не пытание себя,

Смиренно сделав вид,

Что не взбесился.

Меня коробит эта грязь,

Какую выместить готов я,

Ведь мое прошлое опять

Взирает на меня, смеясь!

Я не был грубым никогда

Лишь изредка дерзил и иногда глумился.

Теперь же я с людьми, как никогда,

Готов вступать в борьбу и насмерть биться!

Но толку мне теперь кричать,

На подчиненных злиться?

Мне не завуалировать печать,

Имея темноту в душе, взирать,

Как солнце моих мечт садиться.

Сцепив ладони, молча я

Прошу свой мозг переключиться,

На тему, отстраненную от той,

Какая гложет, но не может

Сама собой перекроиться.

Я был уверен в правоте,

Мой вариант такой удобный,

Но жизнь доказывает мне,

Что мои версии бесплодны.

Но ты не исчезаешь вдалеке,

Ты продолжаешь наступленье!

Однажды изорвала сердце мне!

А названный мой брат уже в забвеньи..

Готов упасть в своих глазах,

Но друга уберечь от ран!

Он не достанется тебе!

Он слишком добр и наивен.

Твой образ в воспаленной голове

Как никогда сейчас противен!

Я растоптал любовь в себе,

Мечтая встретить даму лучше,

Но осознал: никто извне

Мне не дает эмоций куче!

Тех ощущений, что с тобой

Я не почувствую во веки!

Глупцом я был, иль дураком,

Но я по-прежнему весь ТВОЙ,

Твой раб, застрявший в твои сети!

Я прорываюсь сквозь ту ложь,

Которая опутала с тобой однажды,

Прошу, признайся, наконец,

Что нацелена разбить мне сердце дважды!

Ты вся ведь соткана из лжи,

Скрываешь суть, трепаешь нервы,

И в довершенье ко всему

Не сохранила плод любви –

Частичку нас и нашей жизни…

Но не могу я отступить!

Я долго изводился, потерялся,

Все закрутилось и опять

Я, как глупец, вмиг растерялся!

Но страхи не позволят снова мне

Включить на REC ту жизнь сначала,

Как никогда пойду ва-банк,

И буду приговора ждать,

Как старый капитан корабль у причала.

Я уязвим только тобой -

Моей любимой и родной…

Пролог.

– Крейг, тебя уже час ожидает Харви. Я веселю его, как могу, но что бы я ни делала – настроение его не улучшается. Я даже ему соврала, что дозвонилась тебе.

Помощница Стольман действительно была готова из кожи вон вылезть, лишь бы помочь боссу. Если у начальника не ладилось, то это непременно отражалось на работе. А если Крейг Бронс выпадал из дел, то все сваливалось на ее хрупкие плечи, чего она старалась не допустить при любых обстоятельствах.

– Ах… Ну, да. Как же я забыл?…

У Крейга в последнее время все валилось из рук, хотя грех жаловаться: сестра Кэрри наконец–то обрела семейное счастье, и он уже не часто отвлекается на ее проблемы.

– Телефон надо держать включенным, – по–учительски заметила помощница.

– А я специально и не выключал, – буркнул он в ответ. – Вечером заезжал Билл…Мы немного потолковали… И нечаянно искупали в бассейне мой мобильник…

Стольман было весело смотреть на виноватое лицо шефа:

– О! И конечно же при наличии дорогого автомобиля не имеешь возможности приобрести еще один телефон для подобных форс–мажоров. С этим ясно. А как у тебя обстоят дела с будильником? Также плачевно?

Терпение босса было на пределе:

– Пока не приобрел петуха, чтобы будить меня с восходом солнца! – парировал он. – Но даже если и так, то начальство имеет право на задержку. А сегодня такой коллапс по городу… И кстати, – обернувшись добавил он, – даже моя дорогая машина не способна перелетать автомобильные пробки. – И огрызнувшись с грохотом захлопнул двери кабинета изнутри.

Помощнице оставалось только по обыкновению неодобрительно покачать головой и сделать вывод о том, что шеф вновь встал не с той ноги. Непримечательная внешне, но сильная духом с твердым стержнем внутри, она проецировала на себе все предприятие, а также являлась своего рода совестью босса, которого не считала зазорным время от времени тыкать носом в ошибки. Когда наставления ограничивались работой, Крейг Бронс не имел ничего против ее критики, но если она начинала поучать, затрагивая его личную жизнь, то обыденным недопониманием дело не заканчивалось и перерастало в серьезное столкновение. Поэтому шеф старался лишний раз не спорить, но если все же считал правоту за собой, то позволял себе лишь огрызнуться в ответ.