Василий Попов - Голос погибшей планеты

Она убежала — маленькая, худенькая, какая-то жалкая.

После переданного по радиорепродуктору пожелания «Спокойной ночи» я, завернув Пе в одеяльце, вышел с ним в коридор.

Через несколько минут я уже стоял перед бронированной тяжелой дверью и набирал цифры шифра: пять-ноль-шестьдесят два. Дверь бесшумно раздвинулась. Я проскользнул внутрь и оказался в шлюзовой камере. Наружная дверь открылась простым нажатием кнопки.

Теплый сумрак летней ночи хлынул мне в лицо. Воздух был чистый, свежий, пахнущий хвоей. Но я знал, что каждый вдох этого воздуха увеличивает в организме сумму смертоносных частиц. Мне стало страшно не за себя, а за маленькое беззащитное существо, безмятежно посапывающее, у меня на руках.

Вездеход я отыскал быстро по примете — я оставил его под огромной старой елью.

Прежде всего я включил герметизацию, очистил воздух внутри машины, привел в действие аппараты фильтрации воздуха и воды. Затем я подумал, что следует дать Пе «спасительную» таблетку.

Но малыш спал так сладко, так улыбался чему-то во сне, что я не стал его будить, решив, что несколько минут нахождения в отравленной атмосфере для него не опасны.

Быстро проверив управление вездеходом и его сигнальные системы, я включил фары и вывел машину на дорогу.

Я ехал всю ночь. И всю ночь позади меня на раскачивающейся подвесной койке сладко посапывал мой маленький сын. И на сердце у меня было так хорошо и радостно, словно и война, и все пережитые ужасы являлись только тяжелым сном.

На рассвете Пе проснулся, с удивлением осмотрелся по сторонам и заплакал.

— Мама Мо! Хочу к маме Мо!

— Успокойся, сынок! Мама Мо скоро придет! — сказал я.

Он оглянулся по сторонам, лицо его стало изумленным и восхищенным. За окнами вездехода шел дождь. Его косые струи, освещаемые сильным голубоватым светом фар, казались серебряными струнами, живыми и подвижными!

Он с восторгом смотрел на омытые дождевыми струйками, словно лакированные листья деревьев, на клубящиеся низкие тучи, на реку, которую нам пришлось переезжать вброд. Потом дождь кончился. Пе восторженно приветствовал восход солнца.

— Что это? Что там горит? — закричал он.

Я остановил машину, быстро приготовил завтрак, накормил малыша и поел сам.

Пе ел и о чем-то сосредоточенно думал. Потом спросил:

— Это такое кино?

— Где кино? — не понял я.

— А вот там!

Он указал на окно, где разгорался ясный солнечный день.

Вопреки моим опасениям опытный космодром оказался целым и невредимым. В густом лесу была прорублена просека, посредине которой шла проволочная изгородь, по которой когда-то был пропущен ток. Сейчас ряды ржавой проволоки переплели зеленые змеи лиан. Я не стал стучаться в запертые массивные ворота, а просто-напросто протаранил их вездеходом, проехал через лесные заросли и оказался на пустом и безжизненном поле космодрома. Справа высилось серое бетонное здание штаба и лабораторий. Оно было пустым — зияли раскрытые двери, темнели треугольники окон. Слева вздымались, тронутые красной ржавчиной, гигантские полусферы ангаров, в которых когда-то стояли боевые космолеты. Сейчас ворота в них были раскрыты, космолетов не было. Очевидно, все они были подняты в небо по боевой тревоге, когда ракеты и космолеты синих брали курс на Селию.

Но меня интересовало другое — три небольших холмика, находящиеся в нескольких километрах от ворот. Я знал, что под этими бутафорскими горками на подземных стартовых площадках стояли космолеты дальнего действия. Разбрызгивая дождевые лужи, вездеход понесся к этим холмикам.

В одном из них, первом, вместо куполообразной вершины зияла темная дыра с оплавленными краями — свидетельство того, что космолета внутри нет, что он отправился в небесные дали.

Второй космический ангар был цел. Я остановил вездеход около массивных входных дверей и сказал Пе:

— Сынок! Я сейчас вернусь. Не трогай ничего в машине. Будь умненьким!

Выключив главные механизмы вездехода, я оставил включенной только очистку воздуха. Быстро выскочив из машины, разбрызгивая дождевые лужи, я подбежал к входу в ангар, сомневаясь, работают ли автоматические системы обслуживания. Они работали отлично, тяжелые половинки дверей вдвинулись в стенные пазы, пропустили меня внутрь и бесшумно задвинулись. В потолке засветились квадраты ламп дневного света. Я оказался в шлюзе санитарной обработки. Теперь нужно было убедиться, что космический корабль на месте.

Но внутренние двери не открывались, хотя я несколько раз нажимал на кнопку. И тут я обратил внимание на надпись: «Пройди санобработку и дезактивацию!». Я понял, что механизм дверей заблокирован и без этой проклятой санобработки мне внутрь ангара не попасть.