Ричард Маккенна - Ночь Хогги Дарна

— Вы — славная девушка! А что можно сказать о двух других лунах, которые еще не взошли?

— Одна из них — Кэрдуин, а другая, единственная красная… ой, я не должна разговаривать с вами о лунах…

— Даже о лунах нельзя? Да что вы, мисс Вигноли!

— Давайте вообще не разговаривать? Лучше, я вам покажу, как надо правильно ходить на нашей планете, а то вы так забавно выглядите, да и ноги вот-вот переломаете! Кстати, я и сама родилась не здесь, мне тоже пришлось учиться ходить…

Она продемонстрировала ему, как надо ставить стопу, чтобы тело подавалось более вперед, чем вверх, и Коул довольно быстро научился пережидать какую-то микропаузу перед тем, как его вес перевалится на другую ступню. Потренировавшись немного, он стал прогуливаться рядом с девушкой вверх-вниз по залитой лунным светом дорожке, двигаясь без особых усилий в неком подобии танца на цыпочках. Затем он попрактиковался в поворотах за угол дома, а также в прыжках.

— Пайя… Мне нравится ваше имя — звучит красиво, хотя как-то неуместно на этой грубой планете.

— Я родилась на Тристане, — Пайя понизила голос. — Пожалуйста, не задавайте мне вопросов…

— Не буду, не буду… Хотя и не понимаю, в чем причина такой неразговорчивости, мисс Вигноли. Можно, я буду называть вас просто Пайя?

Он рассказал ей о Белконти, об университете, о своих научных планах, о докторской степени, ради которой, по большому счету, он и оказался здесь. Внезапно девушка резко остановилась и указала в ту сторону, где над темной скалой в восточной чаще вставала красная луна.

— Уже поздно, — вздохнула она. — Взошел Хогги Дарн. Спокойной ночи, мистер Коул.

И она протанцевала прочь — быстрее, чем Коул опомнился и мог бы последовать за ней. Он вернулся к дому, в красноватом лунном свечении нашел свое окно и протиснулся внутрь.

На следующий день, примерно в полдень, Коул столкнулся в библиотеке с Гартом Бидграссом. Старик восседал в кресле, сложив на столе ладони, с каменным бесстрастным лицом. Коул, стоя, оперся о стол руками и, сбалансировав свой вес, устремил на Бидграсса язвительный взгляд. Веснушки оттеняли сердитую бледность его лица, и лучи солнца, падавшие сквозь дальнее окно, вспыхивали в рыжих волосах ученого.

— Позвольте мне кое-что подытожить, — сухо процедил он сквозь зубы. — По непонятным причинам я, по сути, оказался на положении пленника. Ну ладно. Здесь у вас нет никаких образовательных учреждений, нет биологов любого профиля. Отлично! Но как вы думаете, чего от меня ждут там, на Белконти? Я отвечу. Ждут, что я ознакомлюсь с планетарной экосистемой, организую изучение собственно стомперов и вместе с тем — Тех видов, которые взаимодействуют с ними, подготовлю биоэнергетические сводки, наконец, вообще обозначу рамки проблемы! Если же мой отчет окажется неточным, неправильным или неполным, специалисты с Белконти неверно поставят задачи для дальнейшей работы. И тогда ваши деньги пропадут зря. И моя докторская степень — тоже. Поймите, мне нужны квалифицированные помощники, целый штат их, мне нужно иметь массу информации!

— Об этом вы уже говорили, — холодно отозвался Бидграсс. — И я поставил вас в известность, что не смогу предоставить вам ничего.

— Но ведь тогда нет никакой надежды на успех! Зачем вообще вы вызывали эколога?

— Мы обратились за помощью. А Белконти прислала нам эколога.

— Ну так помогите же мне помочь вам! Вы должны постараться понять, мистер Бидграсс, что наука не может функционировать в вакууме. Ей нужны данные. Я не могу начинать с разработки общей планетарной биологической картины. Я должен начать с чего-то конкретного, но где материал?

— Сделайте для нас то, что вы в состоянии сделать, — сказал Бидграсс. — Никто на Белконти не посмеет вас обвинить, да и мы не будем вас обвинять, если даже нам ничто не поможет.

Коул сел, тряхнув головой.

— Но ведь Белконти не засчитает это в качестве полевой работы. Вы не хотите войти в мое положение. Что же получается? Вообразите: некто даст вам топорик и велит одному, без посторонней помощи, вырубить весь лес Ланди. Как вам это понравится?

— А что, я начал бы рубить, — ответил старик, его глаза сверкнули, а на губах заиграла свирепая улыбка. — По крайней мере, оставил бы отметину на каком-нибудь дереве!

Коул почувствовал, что, по-видимому, сморозил глупость, и присмирел.

— Ну, хорошо, — согласился он. — Я сделаю, что смогу. Но скажите, что же, по-вашему, губит этих стомперов?

— О, я знаю, что! Вернее, кто… Птица-паразит, которая подбрасывает свои яйца к яйцам стомперов! Ее проклятые птенцы вылупляются первыми и начинают жрать большое яйцо. Эту гадкую птицу мы называем пискун.