Как мошкара фонарный плафон, любопытствующие облепили большую красную машину. Кепка владельца иномарки мелькала в самой гуще толпы. Он оживленно о чем-то говорил, то и дело поглядывал на Анатолия и потрясал над головой журналом — сперва выброшенным, затем подобранным и свернутым в аккуратную трубочку — точно ценным трофеем. Словом, уж он-то получал несомненное удовольствие от происходящего. Собравшиеся задирали головы, по очереди указывали на Толика пальцами, несколько человек одновременно пытались что-то прокричать. До ушей Толика долетело только раскатистое «Па-арень!», хамоватое: «Эй, ты, с двенадцатого!» и даже задушевное «Слышь, брат!»
Раскатистому Толик кивнул, хамоватого брюзгливо поправил: «Я тебе не С двенадцатого, а пока еще НА двенадцатом», а задушевному подарил печальную улыбку. У него никогда не было ни братьев, ни сестер. К сожалению…
За здравие каждого из вновь прибывших Анатолий нацеживал себе по крошечному глотку разбавленного спиртом ацетона. Беспокоиться о собственном здоровье было глупо и поздно.
Сразу несколько товарищей из породы ответственных, отделившись от гомонящей толпы, деловито нарезали шагами кружочки и восьмерки по двору, прижимая к голове кто левую, кто правую руку. Вероятно, звонили куда-то по мобильному.
«Звоните, звоните, — тепло приветствовал их Толик, — сегодня какой-то вечер звонков! Слышите? Лю-уди! Вы слышите вечерний звон?»
Он сделал еще один микроглоток и всхлипнул, как будто в прозрачной бутылке с кое-как приклеенной этикеткой содержался не простой ацетон с привкусом водки, а концентрированный раствор жалости к себе.
Третий звоночек оказался телефонным. На самом деле это был скорее набат, вот только Галушкин догадался об этом слишком поздно.
Позвонила Клара. «Опять!» — присовокупил он мысленно, едва заслышав голос в трубке, и как окурок в пепельнице раздавил в душе шевельнувшееся было раскаяние. Ведь слово «опять» едва ли применимо к событиям, повторяющимся раз в месяц, а то и в полтора… Да, полтора! Именно столько прошло со дня их последнего свидания — на кухонном столе, в окружении банок с насекомыми. Пардон, конечно же, с пауками, насекомые здесь ни при чем.
Откуда же это раздражение? Кларин звонок не разбудил его, не вытащил из ванной, не отвлек ни от чего важного. Строго говоря, он и не мог отвлечь, поскольку Толик давно уже не занимался ничем важным. Если быть откровенным до конца, то с тех пор, как Анатолий прочел слово «Реинкарнатор» на первой странице глянцевой обложки, заглянул внутрь и наугад выхватил взглядом несколько абзацев — с тех самых пор он не написал ни слова. Хотя часами сидел перед белым экраном, писал на нем заведомую бессмыслицу вроде «Что-нибудь это вам не кое-что!» или «Тридцать пятый год своей жизни R2D2 встретил в пути» в надежде, что со временем ее заменит нормальный текст. Тщетно! Пять раз на полном серьезе бился головой о батарею, трижды — об угол кровати, а телевизионному пульту хватило и одного удара в середину Толикова лба, чтобы разлететься на мелкие части. Бессмысленно, осознавал он с тупым отчаянием, все бессмысленно.
Итак, с писательством Анатолий завязал — временно, как он сам себя успокаивал. Зато взамен утраченному вдохновению приобрел приятную привычку выпивать первые две банки пива прямо с утра, не вставая с постели. Для этой цели еще с вечера он выкладывал на прикроватный столик окольцованную пластиком упаковку. Вторую пару банок он опорожнял за завтраком, третью — в ожидании обеда. После этого скоротать остаток дня уже не представляло для него проблемы.
Звонок Кукушкиной раздался в тот момент, когда Толик, лежа на спине и вяло теребя в руках кое-как склеенный пульт от телевизора, приканчивал вторую за этот день банку и с любопытством ожидал момента, когда малая нужда сподвигнет его покинуть кровать.
— Привет, — сказала Клара спокойно, почти равнодушно. — Тебе дети не нужны?
— Паучьи? — почему-то первым делом предположил Толик.
— Нет, человеческие.
— Зачем? — изумился он.
— Вот и я думаю, незачем. Ладно, звони… — и в правом ухе Толика часто загудело.
«Вот дура! — с раздражением подумал он. — Чего хотела?» — и, примеряясь, легонько приложился колбу телефонной трубкой. Набитая о батарею шишка привычно отозвалась тупой болью.
О том, чего хотела Клара, Анатолий узнал только через неделю, когда она не появилась на очередном собрании группы.
Сам Толик продолжал ходить на ежемесячные щукинские посиделки — по привычке. К тому же, там кормили. Он уже не чувствовал себя здесь своим, полноценным членом коллектива единомышленников, и никого особенно не хотел видеть. Разве что П…шкина, простодушного и наивного трубореалиста, чей незамысловатый треп помогал Толику на время позабыть о собственных проблемах.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу