Сергей Палий - Изнанка

Наконец шаровой молнии надоело истязать неподвижных людей — правильно, какой интерес забавляться с белковыми изваяниями, впавшими в глубокий ступор… Она, потрескивая, отлетела сначала на несколько метров, а через полминуты и вовсе скрылась в коридоре. К счастью, в том направлении, откуда они пришли.

— К-кажется, я обделался… — пролепетал Андрон, моргнув здоровым глазом. — По-маленькому…

— Уже можно двигаться? — спросил Валера.

— Да, она, наверное, уже далеко, — ответил Аракелян.

И тут из коридора донесся оглушительный звук взрыва. Все подскочили чуть ли не на полметра. Снова запахло озоном.

— Разрядилась, — ошалело произнес профессор спустя пять долгих секунд.

— Почему все на меня бросаются?! — заорал Петровский, начиная ходить кругами. — То сверчок какой-то железный, то это… дерьмо огненное.

— Ты большой, — попытался разрядить обстановку подпол.

— Ты тоже большой! — взревел Андрон. — Мракобесие! Приперлись хрен знает куда!..

Он спускал пар еще минуты две, после чего резко заткнулся и угрюмо засопел.

— Ну и что, лакмус? — устало выдохнул Таусонский. — Сколько нам еще идти, так-сяк?

— А это смотря куда.

— То есть как… «куда»?..

Валера озадаченно потрогал свои губы. Это не он ответил! И голос какой-то писклявый…

Обернулись все разом.

В проходе, облокотившись о стену, стоял мужичок. Из одежды на нем были только добротные ботинки, кажется, сделанные из грубой кожи, и пластинчатые штаны, каждая чешуйка которых каким-то образом цеплялась за соседнюю. Грудь тощая, усеянная редкими длинными волосками, дуги ключиц сильно выпирают, плечи угловатые. Черт заросшего бородой лица не разглядеть.

В руке мужичка подрагивал бурдюк с жидкостью.

На ногах он держался из последних сил, ибо был мертвецки пьян.

— Ты кто? — озадаченно спросил подполковник.

— Ну и вырядились… — хмыкнул мужичок и мелко закряхтел. Не сразу стало понятно, что он смеется. — А у тебя что на макушке? Треуголка из карты метро? Ой, не могу больше…

Рысцов смущенно снял головной убор и с изумлением воззрился, как мужичок сполз по стене и затрясся от хохота. По «карману» неумолимо распространялся едкий запах алкоголя.

— Псих какой-то, — почти про себя прошептал Аракелян. — Откуда он здесь?

— Ты кто такой? — сурово повторил Павел Сергеевич, сдвинув брови.

Мужичок резко перестал кряхтеть и повернул лохматую голову:

— Вы чего сюда приперлись, туристы моржохеровы?

— Я ему сейчас больно сделаю, — вкрадчиво пообещал Андрон, напрягая шею.

— Ой-ей-ей… Испугал, большой вождь, — театрально замахал свободной рукой мужичок.

Вдруг его нетрезвый, бегающий взгляд скользнул по лицу Рысцова и, проехав по инерции еще с метр, вернулся.

— Постой-ка… — пискнул он. — Молодой человек, а я ведь тебя раньше видел…

Сам Валера узнал Всеволода уже минуту назад.

Бедного жителя изнанки мотало от стены к стене, словно матроса по палубе баркаса в девятибалльный шторм. На предложение опереться о кого-нибудь он выдал такую скверную тираду, что больше к нему с подобными советами не приставали.

Сначала Всеволод чуть было не убежал, вспомнив обстоятельства, при которых встречался с Рысцовым, но Валере без особого труда удалось убедить пьяницу, что они пришли с миром. Настроение у Всеволода тут же подскочило, и он гостеприимно протянул путникам бурдюк с пойлом. Пальцы слушались хозяина неважнецки, поэтому содержимое бурдюка оказалось на полу, что крайне раздосадовало заросшего аборигена. Правда, очень ненадолго, потому как он вспомнил, что у него в хоромах есть заначка.

И вот теперь он длинными зигзагами двигался по коридору, в котором начали попадаться боковые ответвления. Но Всеволод безошибочно выбирал нужное направление — видимо, шел на зов спирта.

— Сейчас, сейчас, — приговаривал он, вписываясь в очередной поворот с грацией кота, налакавшегося валерьянки. — Уже поч… чииваук! Ох, е-мое… Уже почти на месте…

Четверо искателей правды плелись за ним молча, насупленно глядя себе под ноги. Лишь один раз подполковник мрачно боднул широким лбом в сторону Всеволода и спросил:

— Это… создатель С-волн?

Валера только пожал плечами. Он вдруг почувствовал разочарование и опустошение. А еще — зародыш тупого равнодушия… Какой-то жалкий пшик получался из всей этой экспедиции вместо громоподобного хлопка.

Через полчаса они добрались до места обитания спившегося жителя изнанки.