Сергей Палий - Изнанка

— А на перилах и крышах — тоже? — уточнил Рысцов.

— Нет, только на земле… — Старикан, подбирая слова, повертел окурком перед собой. Словно руны выводил. — Ну… как бы тебе объяснить… Короче, где ногами ходишь, во!

— По крыше тоже можно ходить…

— Тьфу ты! Не перебивай!

— Молчу, молчу.

— Так вот, где солнышко есть, там и растет, значит…

— Стоп! — Валера подошел к замысловатому световому узору на полу камеры. — А почему в таком случае здесь не растет?

— Я ее дней десять назад вытоптал.

— И ни одного ростка за неделю с лишком? — усомнился Рысцов.

— Так никто ж не посадил! — всплеснул когтями бомжик. Мол, как же можно не понимать таких простых аксиом?

— То есть, — выгнул бровь Валера, — чтобы трава росла, ее нужно посадить?

Бомж посмотрел на него, как на конченого кретина.

— Ну да, правильно, — смутился он. — Давай дальше рассказывай…

— В общем, когда человек попадает в Город на траве, не важно какой — их же тысячи в эсе, все те, которые «черной чумой» в реальности заражены — его поселяют в свободную квартиру, благо с этим проблем нет, а опосля — распределяют…

— Куда?

— Не куда, а как. Согласно его образованию, возрасту и категории. Если ты, допустим, университет окончил, не старше тридцати пяти и сшиз, то пойдешь на контору работать, патрульным или какой-нибудь штабной крысой — это от категории зависит. А если ты старикан с тремя классами образования или, положим, ребенок от семи до четырнадцати годков — то дорога тебе заказана на мельницу…

— Это что?

— Да погодь… Объясню все щас. Если молодой, но без образования и категория не сильная или вовсе нет ее, то два варианта: либо в саженцы, либо в ходоки распределят. А дальше все зависит от того, как работаешь, в табели все учитывается — можешь, будучи неучем, дослужиться и до конторщика с привилегиями. Антибачи дадут…

— Что дадут?

— Антибачи. Ботинки такие навороченные. Ты должен был видеть — конторщики в такие обуты. В них можно ходить по траве, не вытаптывая ее.

Рысцов вспомнил «горнолыжные» чудища на ногах мента-гиббона. Поморщился. Ну и кретины, придумать ведь такую ахинею надо! И термин какой-то дурацкий: антибачи. Назвали бы уж как-нибудь попроще: травоспасы хотя бы или незатопы…

— А еще какие-нибудь профессии есть? — спросил он, усмехнувшись своим мыслям.

Бомж крякнул:

— Никаких больше и нет, глупый! Зачем?

— Как «зачем»?… — растерялся Валера. — А жратву где брать, жизнь как благоустраивать, да мало ли еще чего! Трубу, допустим, у меня в сортире прорвало…

— Не прорывает тут труб, — горько усмехнулся старикан. — И еды навалом в магазинах. И тепло всегда, и воздух чистый, и никогда у тебя здесь не сломается карандаш. А через полмесяца и вовсе забудешь, что когда-то умел рисовать или сочинять стихи. Так-то.

— Но ведь полно корыстных, злых и жадных людей! Маньяков, наконец! — воскликнул Рысцов. — С таким укладом преступность же все тут захлестнуть должна. Коррупция, геноцид, да все, что угодно!

— То-то и оно, что нет. Довольны в основном люди. А на недовольных и несогласных управа всегда найдется. Либо в кутузку, как меня, либо в изнанку — это кто поопасней. На то и создана контора Справедливости… Все на своем месте.

Бомж замолчал, совершив мышцами лба загадочные сокращения.

— Что же получается, — озадаченно произнес Валера, — четыре рода деятельности всего?

— А куда больше? — мерзко ощерился старикан, сплюнув на пол. — Конторщик, мельник, саженец и ходок. Баста.

— Ну с конторщиками понятно — это вроде ментов и вообще… власти. А остальные?

— А вот щас по порядочку и растолкую. Траву сажать надо? Надо.

— Зачем? — мигом перебил Рысцов, присаживаясь на корточки. Ну прям урка со стажем…

Старикан вновь одарил его терпеливым взглядом психиатра.

— Нет здесь такого слова. Если каждый встречный станет задаваться этим вопросом, система развалится. А людишкам надоел беспорядок, и в глубине души они чуют, видать, что уменьшение количества вопросительных знаков в мыслительных потугах прямо пропорционально влияет на уровень путаницы и хаоса. Меньше кривых нейронов — больше порядка.

Валера аж в ухе поковырял незабинтованным мизинцем — настолько не стыковались услышанные домыслы с внешним видом бомжика. А уж с запахом — тем паче. В пору хоть степень по социологии выдать ему.

— Я кандидатом наук был, — отвечая на красноречивый взгляд Рысцова, проворчал бомж. — Философских. Считался, между прочим, не последним человеком на кафедре… А вот на поверку оказалось, что ума-то не хватает: поперся, старый идиот, в Центр, поглядеть хотел, что там… за планкой реальности, на следующем витке развития цивилизации.