Михаил Белов - Восьмая тайна моря

— А его не могло снести течением?

— Возможно и это, — согласился Еремин. В дверь постучали.

— Пакет, — сказал дежурный, появляясь в дверях. Еремин разрезал конверт и вытащил несколько фотографий с объяснительной запиской к ним.

— Ясно, — сказал он и потер голову. — Специалисты утверждают, что черная акула — не подводная лодка. Поехали, Андрей Петрович. Вновь две версии, два предположения…

Залив, открывшийся между двумя сопками, надвигался, как огромный парус. Шоссе, сворачивая, подходило к самому берегу. Справа на зеленых холмах раскинулись дачи, дома отдыха, санатории. Пахло яблоками и морем.

«Не мешало бы искупаться», — подумал Суровягин.

Залив в разных направлениях пересекали десятки яхт и лодок. Стремительно мчались катера «Ракеты». На пляже — множество загорелых тел.

Куда и зачем они едут, Суровягин не знал, но расспрашивать не решался: не любил этого полковник. Проехали десятый километр, пятнадцатый… На девятнадцатом машина свернула вправо и пошла вверх в зеленом тоннеле берез и тополей.

Белый коттедж с балконом и верандой стоял в саду. Еремин остановил, машину перед воротами и выключил мотор.

— Приехали, Андрей Петрович.

Через маленькую зеленую калитку они вошли во двор. Коттедж казался необитаемым. Окна закрыты и задернуты белыми занавесками. В глубине сада виднелась качалка, дальше между деревьями можно было разглядеть теннисный корт.

«Кажется, дача Академии наук», — подумал Суровягин.

У летней кухни хлопотала женщина. Заслышав шаги, она обернулась.

— Дома академик? — Еремин назвал фамилию одного из известных в стране кибернетиков.

— Они купаться пошли, — певуче сказала женщина. — Сейчас будут.

За калиткой послышался заразительный смех. Во двор вошли двое в синих спортивных костюмах с белыми полотенцами на плечах. Увидев незнакомых людей, они умолкли. Полковник представился и представил Суровягина.

— Пойдемте, товарищи, — просто сказал академик. На вид ему было лет сорок. Волосы пшенично-желтые, серые глаза очень выделялись на загорелом лице. Тело сухощавое, мускулистое. Увидев академика на улице, Суровягин принял бы его за спортсмена или тренера футбольной команды.

Они поднялись на второй этаж. Спутник академика, белокурый молодой человек, раскрыл окна. В комнате было несколько стульев, круглый стол, книги на тумбочке, рядом — голубой торшер.

— А места у вас чудесные. Лучше даже Черноморского побережья, — оживленно заговорил академик, бросая быстрые взгляды то на Еремина, то на Суровягина. — Вы не находите? Во всяком случае, не так шумно, — он сел за стол и забарабанил длинными пальцами по столу. — Я слушаю вас, товарищи.

Полковник достал было бумаги и фотографии, посмотрел на них, вздохнул и снова засунул в кожаную папку с застежками.

— Зная вас, как одного из выдающихся кибернетиков… начал он и замолк. Фраза была слишком пышна. Академик нахмурился. Полковник махнул рукой и засмеялся. — Извините, товарищи, не туда заехал. Мы нуждаемся в вашей помощи. Может быть, договоримся так: я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Если приемлема такая форма…

— Не возражаю, — улыбнулся академик. — Своего рода пресс-конференция для работников госбезопасности.

— Возможны ли в наши дни кибернетические машины, обладающие некоторыми мыслительными функциями? Если ответите «нет», вопросов больше не будет.

Суровягин видел, как волнуется полковник. Может быть, у него появилась новая версия о каланах? Кажется, он страстно хочет, чтобы академик на вопрос ответил «да», только «да».

— А говорят, чекисты — самый терпеливый народ. Знаете, что сказал Нильс Бор, когда познакомился с единой теорией элементарных частиц Гейзенберга? «Нет никакого сомнения, что перед нами безумная теория. Вопрос состоит в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной». Достаточно ли «безумен» конструктор машины, чтобы создать ее? При желании, очевидно, можно изготовить такую машину. Но все равно она будет несовершенна. Пока нет таких материалов… Впрочем, был один такой «безумец» — профессор Ковалев, выдающийся кибернетик. К сожалению, в свое время его работам не придали значения, а последняя его машина погибла. Мы сейчас как раз изучаем наследие профессора — он был уроженцем этого города. Пока отрывочные записи. Но какие!.. А машину жаль… Понимаете, принципиально новое решение вопроса. Мы интересовались заказами Ковалева заводам… Заказы удивительные…