Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо

— Здравствуй, Игорь, — сказал он. — Я рад видеть и тебя. Твоя командировка получилась чуть дольше, чем мы планировали.

— Куда его отвезут? — спросила я.

— В клинику. Я тебе потом сообщу в какую.

Носилки с отцом исчезли в недрах реанимобиля. Там ему поменяли капельницу — и больше я ничего не видела, потому что водитель захлопнул дверцы.

— Надеюсь, вы не спрячете его в казематах? — с подозрением спросила я.

Глеб Кириллович хмыкнул:

— Не скрою, знания Игоря Баля невероятно ценны для нас. Но я тебе обещаю, что не стану прятать его и выкачивать сведения при помощи транквилизаторов. Все-таки он мой старый друг.

— Я вам верю.

Он попрощался с нами и поплелся к «БМВ».

— Позвоните мне, как только его привезут в клинику! — крикнула я вдогонку.

Глеб Кириллович обернулся, как-то отстраненно посмотрел на меня и кивнул.

Такси предназначалось для нас с Лехой. Мы погрузились на заднее сиденье.

— Двигайся, Алена! Ну что ты как неживая?

— Лешка, я обожралась твоими крекерами, меня даже тошнит...

— Куда ехать? — устало спросил водитель, когда Леха захлопнул дверцу.

— Куда? — спросил Леха, обращаясь ко мне.

— К маме. Только у меня денег с собой нет.

Леха покопался в карманах брюк и выудил пачку юаней.

— У меня только такие. — Он протянул их водителю. — Возьмете?

Водитель презрительно покосился на купюры с иероглифами, пихаемые ему под нос. Затем так же презрительно глянул на Леху.

— За вас заплачено, — пробурчал он. — Куда ехать?

Я назвала ему адрес. Мы скатились с плит посадочной площадки, проехали металлические ворота, охраняемые солдатами-срочниками. Оглянувшись назад, я увидела сквозь заднее стекло, как темно-серый «Найт Хоук» ушел в небо. Он был последней ниточкой, связывавшей меня с таинственной долиной, не существующей на карте Земли, местом, где обитают то ли люди, то ли призраки. Возможно, пилоты и смогли бы что-то рассказать об Арьяварте, но почему-то мне думается, что они стали бы описывать военную базу в пустыне Пакистана.

Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.

Вроде моего Алексея...

— Знаешь что? — шепнула я. — Я согласна.

Он подозрительно покосился на меня.

— На что согласна?

— Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?

Алексей устало посмотрел на меня:

— Не для того я отправился за тобой на край света.

Я прижалась к нему. Он меня обнял.

— Ой!

— Что? — спросил Овчинников.

— Крекеры опять... Ох-х!

Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.

Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.

При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор, прыснул в рот, но облегчения ему это не принесло.

— Что с вами? — спросила я.

— А вам какое дело?

— Просто поинтересовалась.

— Алена, не доставай человека, — попросил Леха.

Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно-красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.

Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.

— Эй, на что вы смотрите?! — возмутился водитель.

Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.