Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо

Никто из людей на разрушенном этаже уже не пытался бежать. Вместо этого они почему-то катались по полу и рвали на себе одежду. Отовсюду раздавался счастливый плач, рыдания, стоны. Обливавшиеся слезами трое охранников возле серебряного саркофага, прежде пытавшиеся застрелить меня, тянули ко мне руки и вопили, что любят меня. Они умоляли притронуться к ним, но мне было не до благотворительности.

Над головой раскинулось небо, под ногами лежал Гонконг. Пентхауса больше не было. Молох снес его начисто. Над небоскребом колыхались три исполинских щупальца. Когда они задевали друг друга, в небе сверкали багровые вспышки и грохотали громовые разряды.

Тело и плечи отца стали чистыми. Остались только уродливый шрам на животе и синяя татуировка «ВДВ НАВСЕГДА!» Надписи сошли все до одной. Он свободен!

Отец открыл глаза. И посмотрел на меня.

— Я... помню... тебя, — пробормотал он. — Алена...

Глаза его закрылись, и он вновь провалился в беспамятство.

Щупальца, поднявшиеся к небу, колыхались не меньше минуты. Потом я видела по телевизору любительские видеозаписи этого события. Со стороны щупальца казались стеблями дикого растения, распустившегося от вершины небоскреба до небес. В комментариях недостатка не было, их называли по-всякому, начиная с торнадо и «лучей смерти», испускаемых НЛО, и заканчивая заурядной массовой галлюцинацией.

Стоя у основания трех щупалец, уходящих в небо, массовой галлюцинацией я их не считала. Где-то через минуту они рассыпались, превратившись в дым, который окутал вершину небоскреба гигантским светонепроницаемым облаком. Темные частицы в нем словно мошкара летали, гудели, проносились с невероятной скоростью мимо меня, Лешки и отца. Потом начали собираться в нечто единое и концентрированное — на этот раз не бесформенное облако.

Частицы собирались в фигуру.

Когда дым собрался воедино, я обнаружила перед собой мерзкого старика в черном балахоне. Лицо под капюшоном в отвратительных морщинах, глаза затянуты блевотною поволокой. От него веяло холодом, гневом и смертью. Древний бог явился предо мной в своем истинном обличье.

— Только посмей приблизиться к нам! — воскликнула я. — Я вижу тебя насквозь, Чарвати!

Молох посмотрел на меня страшными глазами. Мне показалось, что взгляд его будет длиться вечность. Но он отвернул лицо, и тогда я увидела на полу рядом с ним Мерфи.

Мерфи как раз пришел в себя. Обнаружив над собой жуткого старика, он истошно закричал. Молох шагнул в него.

И исчез.

Молодчик захлебнулся криком.

Его подбросило в воздух. Одежда слетела, сорванная невидимыми руками. Невидимый бич хлестал по телу, оставляя черные строки санскрита. Они быстро проступали на коже, точно бежали по ней. Увивали грудь, живот, накручивались на руки. Когда Мерфи рухнул на бетонный пол, подняв облако пыли, его тело сделалось черным от надписей.

Теперь все закончилось. Я поняла, что невероятно устала. Чтение магических строк вытянуло все силы. Я покачнулась, Леха тут же подхватил меня. Теряя сознание, я увидела заходящий на посадку «Найт Хоук». В тот момент мне подумалось о том, что Ирбис все-таки заметил мой сигнал.

Когда я открыла глаза, то обнаружила себя в салоне вертолета. Я лежала в кресле, свернувшись калачиком, на мне были блузка, джинсы — и никакого сари. Кажется, в них я пришла на юбилей к Семену Капитоновичу... или нет? Не могу вспомнить. Каждая попытка воспоминаний отдается в голове острой болью.

Перед лицом находилось стекло иллюминатора. Я чуть повернула голову, чтобы заглянуть в него. Снаружи стояла ночь. Внизу проносились темные леса и поля. Мы летели. Куда?

Как странно... Мне приснился большой и красочный сон. А что было до сна? Последнее воспоминание из реальности — Левиафан, похитивший меня из «К.. фе», где я гуляла на юбилее. Он погрузил меня в вертолет, и вот теперь мы летим в неизвестность.

Все остальное приснилось. И чудесная долина Арьяварта с плодоносными рощами, окруженная со всех сторон непроходимыми горными кряжами. И затопленный город. И подгорный дворец, где в стенных нишах люди сотни лет погружены в летаргический сон. И чудесная гора, на вершине которой находится удивительное древо. И Гонконг... Люди, демоны — все мне приснилось!

— Это был сон! — разочарованно протянула я.

— Что за сон? — спросил Леха. — Эротический? Я там был?

Не меняя позы эмбриона, я развернулась в кресле на сто восемьдесят градусов. Лешка сидел рядом. Выглядел точно так же, как на юбилее. Только галстука на нем не было, а в остальном — такой же милый и замечательный парень, каким я его знаю. По жизни он старается испортить этот имидж, но я почему-то подумала, что теперь не поддамся на провокацию.