Михаил Зайцев - Провокация

Ах, если бы она смогла еще и заткнуть уши! Но нет! Шлем-визер, на сленге — «дурацкий колпак», продолжает транслировать звуки, запахи, корректировать температуру и влажность, заботиться об эффекте присутствия.

— От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — лился в уши хорошо поставленный альт звездочки Бриджит Ли. — Я училась карате, играя в «Схватку смерти» от «Майкрософт», и я всегда сумею воспользоваться своим Правом на самозащиту! Ос!

Какое низкое коварство пичкать ее, Сюзанну фон Гейрих, рекламой услуг, которыми она, осужденная, уже не сможет воспользоваться! Пичкать насильно, пристегнув к креслу посреди полупустого салона аэробуса и напялив на голову «дурацкий колпак».

Самолеты — морально устаревший транспорт, их доэксплуатируют, только чтоб сжечь все лишние запасы керосина. Эти керосинки с крыльями используют для транспортировки осужденных, конечно же, специально, дабы частично лишенные Прав лишний раз почувствовали собственную второсортность. И добро бы еще салон был не полу, а совсем пуст. Но, увы, вместе с ней здесь находятся конвоиры. И дюжие парни, поди ж ты, развлекаются сейчас тем, что обсуждают секс-параметры осужденной в «дурацком колпаке».

Самый сильный из страхов человеческих — страх перед неизвестностью, источник обогащения всех конфессий и психологический шлагбаум пред жадными душами потенциальных преступников. Обслуживающему персоналу «специальных учреждений» платят солидные надбавки, пожизненно, за неразглашение подробностей об этих самых учреждениях. И немедленно приговаривают к эвтаназии за разглашение. Сильные мира сего изо всех сил, не жалея средств, стараются держать общество в неведении относительно бытия заключенных, поддерживая и лелея страхи попасть «за решетку», в пугающую изоляцию.

Ясен перец, правозащитники всех рангов и мастей протестуют против закрытости информации о спецучреждениях. Но граждане, восстановленные в Правах после отсидки, как правило, абсолютно здоровы, а иногда так вообще у них исчезают хронические заболевания, от коих осужденные страдали до посадки. Разумеется, правозащитники фантазируют на тему жестоких медицинских экспериментов над осужденными, но все их фантазии бездоказательны. А освободившиеся молчат.

Практически все осужденные на определенные сроки, то есть не пожизненно, освобождаются на год, а то и два раньше. В обмен на добровольное согласие подвергнуться частичной амнезии с полным удалением из памяти воспоминаний о жизни под стражей. Ясно, что правозащитники вопят, дескать, на самом деле процедура принудительная, а значит, властям есть что скрывать от Общества. Они вопят, подают иски в суды, протестуют, однако частенько весь этот кипеж — всего лишь рекламная акция очередной кинокомпании перед выходом очередного «тюремного блокбастера».

Получить дотацию на «тюремное кино», создать «тюремную беллетристику», опубликовать «уголовный комикс», продать «зэковский гейм» и т.д., и т.п., проще простого. Рекламодатели с удовольствием вложатся. Неизвестное всегда манит. Тем более, если оно рядом. Как, например, манило и манит до сих пор лохов озеро Лох-Несс. Полноправные граждане с удовольствием щекочут нервы, потребляя «тюремные секретные материалы». И, хотя гражданам прекрасно известно, что в реальности, нарушив Закон и угодив в спецучреждение, они вернутся на волю без физических увечий, с нормальной психикой, но все же подавляющее большинство обывателей предпочитает выплачивать любые штрафы — хоть в рассрочку пожизненно — лишь бы не залететь — на керосинке с крыльями! — в С.У., пусть даже и на минимальные три месяца. Страх перед неизвестностью — самый сильный из человеческих страхов. Он сродни страху смерти. Оттого чаще прочих в С.У. попадают личности с суицидальными наклонностями. К таковым личностям Сюзанна фон Гейрих всегда относилась с презрением...

Сюзанна, случалось, комплексовала, бывали у нее и депрессии, но никогда — никогда! — Сюзанна фон Гейрих не замечала за собой позывов к самоубийству. Она всегда — всегда! — подозревала, что подобных позывов — никогда! — не испытывал и ее отец. Их с Клаусом общий отец. Отец, которого она не могла помнить. Отец, который, якобы, добровольно ушел из жизни. Якобы! Да, он оставил предсмертную записку, однако Сюзанна подозревала, подозревает и будет подозревать до конца дней своих старшего брата в отцеубийстве!..

До конца дней своих...

Неужели ей выпала судьба весь-весь остаток дней провести в застенке?