Рик Янси: Последняя звезда

На рассвете начинается снегопад.

С минуту он стоит у входа в пещеру и смотрит в пустое серое небо. Снежинки падают на его бледные щеки. Это его последняя зима за очень долгое время. В равноденствие сюда приземлится капсула и вернет его на корабль-носитель, а уж там он будет ждать, пока специально обученные люди очистят Землю от человеческой заразы. С борта корабля, из безмятежной пустоты, он будет наблюдать за тем, как бомбы уничтожают все города до единого и стирают с лица Земли следы человеческой цивилизации. Конец света, о котором люди бредили с тех пор, как начали себя осознавать, наконец наступит. Только произойдет он не по воле какого-то там разгневанного Бога, а совсем наоборот, все будет сделано безучастно и хладнокровно. Именно так, как маленький священник вонзал нож в сердца своих жертв.

Снег тает на его лице. До конца зимы остается четыре месяца. Сто двадцать дней до начала бомбардировки. А потом бросят в бой Пятую волну – людей-пешек, которых выучили уничтожать себе подобных.

Он у цели. Скоро все будет кончено.

Маленький священник спускается во «Дворец богов» и разговляется.

Бритва рядом со мной прошептал:

– Беги.

Его пушка громыхнула у моего уха. Его целью была кроха, которая есть сумма всех вещей. А его пуля – мечом, который разрубил сковывающую нас с нею цепь.

Чашка.

Умирая, Бритва посмотрел на меня нежными печальными глазами и прошептал:

– Ты свободна. Беги.

И я побежала.

Я вылетела в окно сторожевой вышки, и земля понеслась мне навстречу.

Приземлившись на бетон, я не сломаю ни одной кости и даже не почувствую боли. Меня усовершенствовал враг, мой организм способен выдержать падение с гораздо большей высоты. Последнее было с пяти тысяч футов, так что нынешнее – плевое дело.

Я приземляюсь, делаю кувырок, встаю на ноги и срываюсь с места. Огибаю вышку, бегу по взлетной полосе к бетонному барьеру и ограждению с колючей проволокой поверху. Ветер свистит в ушах. Я быстрее любого животного на Земле. Гепард в сравнении со мной – черепаха.

Расставленные по периметру часовые наверняка видят меня. И человек на вышке тоже. Но я не слышу выстрелов. Никто не отдал приказ убить меня. Я пулей мчусь в конец взлетной полосы.

«Им тебя не поймать. Как им поймать тебя в принципе?»

Имплантированный в мой мозг процессор все просчитал еще до того, как я приземлилась на бетон. Он уже отправил необходимую информацию тысячам микроскопических дронов, которые отвечают за мою мышечную систему, и мне не надо думать ни о скорости, ни о хронометраже, ни о точке атаки. Хаб все делает за меня.

Конец взлетно-посадочной полосы. Я прыгаю. Пятки пружинят от бетонного барьера и отправляют меня к забору. Колючая проволока готова впиться мне в лицо. Между спиралью колючей проволоки и верхом забора всего два дюйма, но мои пальцы точно попадают в эту щель. Я отталкиваюсь и, выгнув спину, перелетаю через забор ногами вперед.

Приземлившись, я тут же набираю полную скорость и меньше чем за четыре секунды преодолеваю сто ярдов от забора до леса. Никто не стреляет мне вслед. Ни один вертолет не поднимается в воздух. Лес смыкается за мной, как занавес в театре. Земля скользкая и неровная, но я не спотыкаюсь и не поскальзываюсь, я бегу дальше, не сбавляя скорость. Впереди – быстрая черная река. Я пересекаю ее, почти не касаясь ногами воды.

На другом берегу – тундра. В северном направлении до самого горизонта – нетронутая открытая местность. Бескрайняя пустошь, где я смогу затеряться, и никто не найдет.

Я свободна.

Часами бегу без передышки. Меня поддерживает двенадцатая система. Она укрепляет мои суставы и кости, накачивает мышцы, дает мне энергию, повышает выносливость, притупляет боль. Все, что мне надо сделать, – это сдаться. Все, что я должна сделать, – довериться. И тогда я выдержу.

VQP [1] Vincit qui partitur (лат.) – терпенье все превозмогает. . Эти три буквы Бритва вырезал у себя на руке при свете костра из сотни человеческих тел. VQP. Победит тот, кто вытерпит.

«Иные вещи, – сказал он мне в ночь перед смертью, – вплоть до мельчайших, ценнее суммы всех вещей».

Бритва понимал, что я никогда не сбегу, если Чашка останется страдать. Мне следовало понять, что он решил спасти меня, предав. Ведь именно так он с самого начала и поступал. Он убил Чашку, чтобы я жила дальше.

Вокруг, куда ни посмотри, – ни деревца, ни кустика. Солнце по безоблачному небу спускается к горизонту. Глаза слезятся от ветра, слезы замерзают на щеках. Двенадцатая система способна защитить от физической боли, но боль, которая разрушает душу, ей не побороть.