Маргарита Тара - Сомнирум

Одеваясь в чистую одежду, Харт не смог сдержать усмешки. Как к человеку, вставшему на путь исправления, Система стала относиться к нему более лояльно. Еще одна небольшая деталь странно радовала его – то, что в штабе Реконструкторов не было униформы для заключенных, как в тех, канувших в лету, тюрьмах. Хотя для того, чтобы чувствовать себя преступником, специальной одежды и не требовалось.

Днем его выпустили во внутренний двор. Ливи он там не встретил – должно быть, ей еще не выпала сомнительная участь посетить операционный стол Реконструкторов. Территория тюрьмы была огорожена высоченным забором в два человеческих роста. Летающие дроны и пришпиленные к воротам видеокамеры, а также с десяток маршалов с непроницаемыми лицами – все это отсекало любую мысль о побеге. Да и кто из перешагнувших Черту и обреченных на переделку решится вновь испытать терпение Системы и этим еще больше усугубить свое и так незавидное положение?

До конца часа, разрешенного для прогулки, оставалось еще несколько минут, как вдруг несколько маршалов, получивших какой-то приказ, принялись сгонять заключенных в здание. Уводимый высоким мужчиной в бело-черной форме, Харт вывернул шею назад и заметил, как открываются ворота.

Прежде чем скрыться внутри, он успел увидеть двух Реконструкторов, тянущих под руки отчаянно брыкающегося парня. И, несмотря на черный визор, затемнивший ему глаза, Харт его узнал.

Это был Берк.

От неожиданности он остановился, за что тут же получил от маршала грубый тычок в спину. Его подвели к камере, толкнули вперед, и мгновением спустя дверь закрылась.

Харт рухнул на кровать, закрыл лицо ладонями. Ему все меньше нравилось происходящее. Он здесь. Берк теперь здесь. Что дальше? И только теперь он понял, почему не смог почувствовать произошедшие в нем изменения. Да потому что их и не было – Реконструкторы его разум не меняли. Они им воспользовались.

Харт застонал от бессилья. Как человек мог противостоять настолько совершенному созданию человеческих же рук? И как глупы были люди, давшие синтетикам такую власть!

Берка Харт увидел только на следующий день. Вошел в столовую, ожидая встретить Ливи, но вместо фиолетовых волос наткнулся на прищуренные глаза Берка, в которых полыхала ненависть. Харт направился к нему, чувствуя себя приговоренным и зная, что эту ненависть он заслужил.

Так или иначе, но именно он был виноват в том, что Берка поймали. Хоть этого и не желал.

Харт поравнялся со столом, за которым в гордом одиночестве сидел Берк. Щегольский костюм был помят, рукав изорван, обычно тщательно приглаженные волосы теперь топорщились беспорядочными вихрами. Под глазами темные круги – ночь для нового пленника Реконструкторов выдалась бессонной.

– Я не делал этого, – негромко, но твердо сказал Харт. – Не выдавал тебя.

– Да ну? – процедил Берк. Демонстративно уткнулся в поднос с едой. Помолчал, но надолго его не хватило. Вскинув голову, вновь вперил яростный взгляд в стоявшего над ним Харта. – Я же не раз тебя предупреждал – не выходить на улицу! Я говорил, что все, что последует за этим – на твоей совести!

– Да послушай! – не выдержал Харт. Склонился над Берком, громко зашептал: – Я ничего не говорил о тебе – ни праэко, ни Реконструкторам, ни кому-либо еще!

– Тогда какого черта они схватили меня в моем собственном доме? – сверкнув глазами, прошипел Берк.

– Они залезли в мой мозг. Реконструкторы. Выкачали оттуда всю интересующую их информацию. Использовали мою память, чтобы поймать тебя.

Берк молчал. Харт видел – он поверил ему. Вот только для прощения этого было недостаточно.

Он оставил мрачного Берка наедине с собственными мыслями – Харту все равно больше нечего было ему сказать. Пропало желание встречаться с Ливи, смотреть ей в глаза. Он чувствовал себя предателем, и ничего не могло убедить его в обратном. Из-за него Берк попал к Реконструктором, и вряд ли цепочка на этом замкнется. Синты залезут и в его мозг, «прочитают» недавние события. И все покупатели Берка – обычные девушки и парни, однажды сделавшие неправильный выбор, окажутся под пристальным наблюдением Системы.

От осознания, что его воспоминания, мысли, эмоции Реконструкторы могли выставить на всеобщее обозрение, у Харта непроизвольно сжимались кулаки. Эти чертовы роботы не имели права творить такое с его сознанием, не имели права заглядывать в него, не имели права его изменять.

Харт шел по гулким пустым коридорам, пронзая стоявших на посту маршалов ненавидящим взглядом. Как люди могли действовать на стороне синтетиков? Бездушных, беспринципных, жестоких машин, одержимых лишь служением Создателям и Системе? Как позволили творить такое с себе подобными, с человеком – вершиной творения природы?