Маргарита Тара - Сомнирум

– Как думаешь, что случится с нами после Изменения? Будем ли мы помнить о том, что когда-то были другими? – нарушил он молчание.

Ливи перевела на него отрешенный взгляд.

– Вряд ли. Думаю, эти воспоминания будут потеряны навсегда. И… не думаю, что Измененным плохо от того, что они именно такие… Они просто принимают себя такими, какие они есть – как любой другой человек. Свыкаются со своей сущностью.

Харт хотел возразить, но его отвлекло появление у их стола праэко. Он видел, как напряглась Ливи – худенькое личико, казалось, еще больше заострилось. Но обратилась синтетик не к ней.

– Харт Карвел, ты должен пойти со мной.

– Зачем? – спросил он, боясь услышать из ее уст слово «Реконструктор».

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Ответ был не самым утешительным, а перспектива общения с праэко – не самой приятной, но у него все же гора упала с плеч. Значит, не сейчас.

Харт поднялся, послушно прошел вслед за синтетиком. Ожидал, что она поведет его в какой-нибудь кабинет, затаившийся за одной из многочисленных дверей в коридоре заключенных или даже на другом этаже, но все оказалось куда прозаичнее. Их разговор состоялся в его камере. Праэко замерла у входа, сложив руки на груди. Харт хотел было сесть на кровать, но передумал – пусть это и глупо, особенно в его непростой ситуации, но ему не хотелось, чтобы синт смотрела на него сверху вниз.

– Сегодня тебе предстоит переделка сознания, – безжалостно обронила праэко. – Она неизбежна – для переступившего Черту нет иного пути. Но если ты пойдешь нам навстречу, то и Система пойдет навстречу тебе.

– И в чем же это будет заключаться? – спросил Харт, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Реконструкторы смягчат воздействие на твое сознание, если ты сообщишь нам имя дилера – того, кто продал тебе запрещенный Системой алкоголь.

Харт не сомневался ни секунды – тут не о чем было размышлять. Он никогда не станет предателем, какую бы выгоду ему ни сулили. Если он оказался настолько глуп, что угодил к Реконструкторам, то Берк тут совершенно ни при чем и не должен расплачиваться за его ошибку.

Он не утянет Берка с собой в ад, именуемый переделкой.

– Мне никто его не продавал.

– Наши датчики зафиксировали твое состояние на момент прибытия сюда, определенное как алкогольное опьянение.

Харт невольно усмехнулся. Забавные все-таки создания эти синты. Они не должны испытывать эмоций, но все же испытывают их – конечно, иначе, нежели люди. За десятилетия, что они прожили рядом с человеком, каждый день контактируя с ними, синтетики переняли не только их повадки – характерные позы, мимику и менее заметные, нежели у людей, изменения тона голоса, но и человеческие эмоции, пусть и искаженные механическим восприятием.

Харт уже давно научился распознавать их злость. Она выражалась в металлическом оттенке голоса, словно бы теряющего свою окраску, в четком построении фраз. Злясь, синтетики разговаривали как высокоинтеллектуальные машины – кем, собственно, и являлись.

– Я был под «Блиссом». – Харт знал, что праэко распознает его ложь. Знал, что даже безо всяких усовершенствований легко понять, что его слова далеки от истины. Но все же стоял на своем – ему просто больше ничего не оставалось.

– «Блисс» – безопасный синтетический коктейль, оказывающий на человеческий организм лишь тимолептическое воздействие. Он улучшает настроение и психическое состояние, не содержит спиртосодержащих веществ и не может вызвать эффект, сравнимый с алкогольным опьянением.

Харт пожал плечами, бросив:

– Значит, вы ошибаетесь.

Праэко долго сверлила его взглядом неестественно ярких глаз.

– Харт Карвел, ты отказываешься называть нам имя дилера?

– Отказываюсь, потому что такого человека не существует, – ответил он.

Синтетик кивнула. Развернувшись, покинула камеру, оставив его в одиночестве.

А через несколько минут за ним пришли.

Харт пытался отбиваться – не потому, что на самом деле верил, что сумеет убежать. Просто для того, чтобы сказать самому себе: он не шел за маршалами покорной овечкой, он боролся до последнего. Жаль только, что эта борьба закончилась так быстро – с первым же жалящим ударом парализующего бластера.

Он обмяк в руках маршалов, позволив им дотащить себя до комнаты, в которой прежде бывать ему не доводилось.

Как только они оказались внутри, за темной, звуко- и светонепроницаемой дверью, его бросили на пол. Как тряпье, как никому не нужный мусор. Вновь нахлынуло воспоминание: точно так же он лежал, уткнувшись носом в землю, в ожидании, когда его арестуют. В ожидании, когда увидит тех, кто приходит только в двух случаях – в кошмаре или же перед большой бедой.