Брайан Олдисс: Извне

Это была модель — тяжеловесная, около двух футов в высоту, приземистая, почти круглая, с острым носом и четырьмя крыловидными опорами. Харли знал что это такое. Это был грузовой катер предназначенный для доставки грузов с Земли на неуклюжие звездолеты и обратно.

Появление модели катера вызвало больше недоумений, чем появление самого рояля. Не отводя глаз от модели, Харли сел на вращающийся табурет. Сел, напряженно стараясь извлечь из тайников своей памяти что-то такое… тень чего-то связанного с космическими кораблями.

Что бы ни стояло за этой тенью, ему было неприятно; она укрывалась глубоко в сознании и всегда ускальзывала когда Харли пытался разобраться в своих мыслях. Если бы обсудить свои сомнения с кем-нибудь, тогда можно бы выманить ее из укромного убежища. Неприятно — что-то будто угрожало ему, правда пока лишь предупреждая об опасности.

Только бы добраться до источника этого беспокойства, встретиться с ним лицом к лицу… и предпринять что-нибудь определенное. Правда хотя Харли и желал так сильно этой встречи, он не представлял что бы он сделал.

Шум шагов за спиной. Не оборачиваясь, Харли быстро поднял крышку рояля и провел пальцем по клавишам. Только после этого он небрежно оглянулся. Позади него, засунув руки в карманы стоял невозмутимый Кальвин.

— Увидел свет, — сказал он спокойно. — Решил заглянуть, когда буду проходить мимо.

— Вот, хотел поиграть на рояле, — улыбнувшись сказал Харли. Он не мог обсудить свои ощущения даже с таким близким приятелем, из-за того… из-за того, что сам не понимал их… из-за того, что нельзя было показывать свою тревогу. Эта мысль успокоила его — вести себя как обыкновенный нормальный человек.

Успокоившись, он извлек из рояля мягкие музыкальные звуки. Харли играл хорошо. Они все хорошо играли: Дэпл, Мэй, Пайф… с тех пор, как в доме появился рояль они все стали хорошо играть. Было ли это — нормально? Харли взглянул на Кальвина. Коренастый мужчина безмятежно оперся на рояль, повернувшись спиной к тревожащей его модели. Ласковое, добродушное, умиротворенное лицо. Они все были дружелюбными и никогда не ссорились.

Все шестеро собрались на скудный обед; их разговор был как всегда банален и доброжелателен, послеобеденное время прошло как и сегодняшнее утро, как и все предыдущие дни — спокойно, безопасно и беззаботно.

Мэй подсказала Харли разгадку. Когда она подкладывала себе студень, Джэггер шутливо обвинил ее в том, что она берет больше положенного. Дэпл, которая всегда защищала Мэй, сказала: «Она взяла меньше, чем ты, Джэггер.»

— Нет, — поправила ее Мэй. — Мне кажется я должна брать больше всех. Я беру столько по внутренним побуждениям.

Эту остроту время от времени повторял каждый из них. Но на этот раз Харли задумался над ее словами. Он ходил взад и вперед по одной из молчаливых комнат. Внутренние, скрытые побуждения… Почувствовал ли кто-либо еще кроме него тревогу при этих словах? Есть ли у них причины скрывать свое беспокойство? И еще один вопрос: Где это, «здесь»? Он сразу отказался от поиска ответа на этот вопрос.

Занимайся одновременно только одной проблемой. Осторожно, наощупь пробирайся к пропасти. Систематизируй свое знание.

Раз: Земля находилась в состоянии холодной войны с Найтити.

Два: Найтитиане обладали опасным свойством — они умели принимать облик своих врагов.

Три: Благодаря этому они могли проникнуть в человеческое общество.

Четыре: Земляне не могли наблюдать за Найтитианской цивилизацией изнутри.

Изнутри… волна клаустрофобии захлестнула Харли когда он понял, что все эти известные ему факты никак не связаны с их маленьким внутренним мирком. Он не знал как, но эта информация поступила извне, из беспредельной, никем из них не виданной неизвестности. Он вообразил звездную бездну, людей и чудовищ плавающиих в невесомости и сражающихся друг с другом и быстро прогнал это видение. Эти мысли не гармонировали со спокойствием его компаньонов — но если они никогда даже не заговаривали о внешнем мире, то думали ли они о нем?

Харли беспокойно ходил по комнате — паркет поскрипывал в такт его неуверенным шагам. Он зашел в биллиардную. Мучаясь от противоречивых устремлений он пальцем толкал шары по зеленому полю. Белые сферы сталкивались и разлетались в разные стороны. Точно так же работали две части его мозга. Противоречия: он должен остаться здесь и подчиниться; он должен не оставаться здесь (Харли не помнил себя вне дома, поэтому не смог лучше сформулировать вторую мысль). Другая причина беспокойства состояла в том, что «здесь» и «не здесь» виделись ему не частями единого целого, но наоборот, двумя противоречиями.