Макс Ливнев: Мустанг и Чика. Черновик.

Когда мы уже выходили на улицу, раздался рев зала. Каким-то чудом нашим игрокам удалось заколотить прямо перед окончанием третью ничейную шайбу в ворота противника. Пацаны взвыли и, злобно поглядывая на меня, ринулись обратно, но решетчатые ворота на входе оказались уже кем-то заперты. Я похолодел. Все повторялось, как было на мониторе.

Внезапно передо мной появился призрак Семеныча с дурными вестями. Девушку похитили люди этого гнидобуса Панка. Глазами призрака я увидел знакомую уже мне усадьбу, лежащую на полу комнаты Юлию и хозяина этих мест, молодого человека в очках лет под тридцать. Тот стоял над ней и нервно что-то высказывал находившимся здесь же угрюмым парням. В облике молодого человека было что-то очень знакомое, но отстраненное. Будто то, на что часто смотришь, но не придаешь особого значения. Как на фото в газетах. Что-то такое хищно-рыбное… Ёбстер-лобстер! Да, это же Андропов, только почему-то очень молодой. Или его родственник какой-то, даже сын.

— Что с ней? Почему она лежит? — спросил призрака вслух.

— Пыталась сбежать. Сбили с ног… Ударилась головой о бетонную плиту. Ее больше нет, — печально ответил он.

— Кто лежит? — озадаченно спросил Жека.

— Суки…, м-м-м. Ненавижу, убью всех! — простонал я бессильно.

— Чуваки, сейчас там жвачки будут раздавать. Те, что остались… — раздались крики за воротами.

— Тут закрыто. Айда обратно… Че прешь? Не видишь, закрыто. Свет выключили, темно… Эй, давай, наподдай! Давай, наподдай!

Далее были жуткие крики, плачь, стоны умирающих за запертыми воротами людей. Было потом множество версий причин произошедшего. Самой удобной для советских функционеров оказалось обвинить во всем начальство дворца спорта. Но не оно распорядилось закрыть ворота на выход, перед которыми скопились и стали давиться подростки. Да, свет выключил пьяный электрик, но ворота потребовал закрыть кегебешный чин, чтобы помешать подросткам пройти через ближайший к канадским автобусам юго-восточный выход. Его имя осталось неизвестным истории, но его подлость, надеюсь, оценена по достоинству соответствующими сущностями. Хотели выглядеть красиво перед иностранцами за счет безопасности обычных советских людей. Хотели как лучше, получилось как всегда! Даже многократно хуже.

Самым жутким было и то, что события десятого марта потом усердно замалчивались. Одним из виновников кошмара — канадцам — разрешили продолжить турне и сыграть оставшиеся два матча. В советской прессе, не говоря о радио и телевидении, ни одного упоминания о трагедии в Сокольниках не было ни слова, ни соболезнования, ни сочувствия. Словно тараканов подавили. Вот, только, заткнуть всем рты не удалось, и слухи о произошедшем расползлись потом по всей Москве.

По другую сторону решетчатых ворот умирали люди, почти дети. Я стоял возле этих ворот и на автомате включил перекачку энергии. Потоки пошли по разным руслам, находя своих потребителей. Слишком много было пострадавших, слишком много требовалось сил, а я так и не научился контролировать их…

Мне кажется, или на самом деле тело мое приобрело какое-то свечение. Руки, куртка, штаны светились и искрили, как от перемкнувшего трансформатора. Нет, не кажется. Глаза моих друзей заметно округлились от страха. Ну, вот! Теперь я просто горю. Тело запылало сразу везде. Одежду было очень жаль. Привык ценить крутой прикид, пока жил в это время. Остатками угасающего сознания понял, что все пострадавшие смогут выжить…