Наталия Шитова - Дерзкая

Извеков так и остановился у входа. Он молчал, и вид у него был несколько озадаченный.

– Что всполошился? Думал, я не догадаюсь, что ты подглядываешь в замочную скважину? Или думал, что я эту скважину не найду? – я продолжала забавляться его растерянностью.

– Я не ожидал, что это произойдёт так быстро, – ответил он, все ещё не решаясь подойти ко мне.

– Кто же виноват, что Марина Зубарская всего лишь трусливая курица? И зачем ты только её прислал сюда, бедняжку?

Извеков был все ещё очень серьёзным, чтобы откликаться на шутки. Озабоченно глядя на меня, он прошёл к креслу Марины и уселся.

– Ты хочешь у меня что‑то спросить? – поинтересовалась я.

– Да. Что ты помнишь о вчерашней ночи?

– Ни черта не помню, и ты отлично это знаешь, – я ответила так не потому, что была на сто процентов уверена в своей правоте. Просто, кто же ещё мог забавляться с моими мозгами?

– Ты не помнишь, потому что я ещё придерживаю кое‑какие из последних пластов памяти, – пояснил Извеков, немного расслабляясь. – И мне очень не хочется восстанавливать тебе память.

– Почему?

– Потому что вместе с памятью о последней ночи восстановится цельная личностная картина, и твоё счастливое состояние пройдёт. Ведь тебе сейчас хорошо?

Да, мне было очень неплохо. Совершенно никаких поводов для отрицательных эмоций. Поэтому я согласно кивнула.

– Когда‑то я сделал ошибку и восстановил память Александру. Он три года промучился, вместо того, чтобы спокойно провести это время, – горько сказал Валерий, и такое искреннее сожаление засветилось в его глазах, что я очень удивилась.

– Кстати, а где Александр? Я сегодня его ещё не видела, – я вспомнила, что мой новый приятель, всё время вертевшийся где‑то рядом, сегодня ещё не являлся засвидетельствовать мне своё почтение.

Извеков повёл плечами и ничего не ответил, по его лицу я поняла, что довольно неприятный ответ на этот вопрос сидит как раз в тех пластах сознания, которые Валерий «придерживает».

– И тем не менее, мне хотелось бы знать, как попал сюда браслет Олега Середы, если самого Олега здесь не было. Или был?

Извеков не отвечал, его глаза снова стали обеспокоенными. Он явно боролся с желанием промолчать. Но что‑то не позволяло ему вовсе отказаться обсуждать со мной тему изъятых из моей головы воспоминаний.

– Валерий! – окликнула я его издевательски‑игривым тоном.

Он вздрогнул и уставился на меня.

– Ты же боишься меня, Извеков. Отчего?

Он замялся.

– Ну, молчи, молчи… А ну как я сама по себе все вспомню, без твоего участия? Сдаётся мне, что это будет пострашнее.

Не успела я это произнести, как Извеков вскочил и забегал по комнате.

– Я не оправдала твоих ожиданий? – я получала огромное удовольствие от его паники.

– Ты превзошла все мои ожидания, – возразил он.

– Не знаю, откуда, но у меня есть уверенность, что стоит мне сосредоточиться, как я все вспомню, – заметила я. – И ещё мне кажется, что все, что я вспомню, мне не понравится. И уж тогда…

Я не особо надеялась, что Извеков клюнет на банальный блефовый шантаж. Но он клюнул. И нехорошие тревожные подозрения постепенно проявились на беспечном фоне моего утреннего настроения.

– Хорошо… Ты права, лучше мне сделать это самому… Сядь в это кресло и закрой глаза, – он указал рукой на своё бывшее место.

Я так и сделала. Извеков продолжал ходить по комнате. Но постепенно я перестала слышать его возбуждённое дыхание, вместо этого проявились цокающие звуки, издаваемые когтями пса‑оборотня на плитках мостовой. Я едва успевала за черным пинчером с человеческими глазами…

… Толчки сердца стали тише и реже, и вскоре прекратились совсем. Стало тепло, тихо, и я, наконец, оказалась в состоянии дремучего беспробудного сна.

Я открыла глаза. Извеков стоял надо мной, внимательно глядя мне в глаза.

– Это всё? – спросила я, очнувшись. Как бы между прочим промелькнула мысль, что мой голос звучит странно: надтреснуто и глухо, как у пропойцы. Но не задержавшись, мысль нырнула куда‑то.

– Всё, – отрезал Валерий.

– Ложь, – почти беззвучно прошептала я, чувствуя, как панический ужас лишает меня возможности соображать. Ещё никогда у меня не было такого страха. Его липкий ледяной сгусток я ощущала физически. Он рос внутри.

– Всё! – рявкнул Извеков. Но опустил глаза. Врёт. Было ещё что‑то. Было. Ну да ладно, главное в другом:

– Что с Олегом?

– Он жив, – сразу же поспешно отозвался Извеков и отошёл от меня подальше.