Михаил Темнов - День восьмой

В один из дней сильно захотелось есть. У кувшина он нащупал засохший кусок хлеба. Твёрдый, как камень. Он разбил его на крошки и с благоговением рассасывал их, ощущая ни с чем не сравнимый, совершенный и прекрасный вкус сухаря. Вода тоже стала вкусной. Она охотно и благодатно лилась в пересохшее горло, и он чувствовал, как жадно впитывает её каждая клеточка его тела, которое он теперь тоже ощущал по-новому и был благодарен ему. Потом он плакал. От всего сразу: понимания невозможности изменить что-то в одиночку, величия задуманного свыше, мизерности себя. Он ощутил каменные стены темницы. И понял, что каждый камень отвечает. Но что они говорят, он ещё понять не мог. Это оставалось неизвестным и тревожило. Он знал, что камни тоже могут говорить и знают больше, чем люди, потому что видели значительно больше за свою неимоверно долгую жизнь.

Неожиданно отвалили валун, и дорожка света проникла в пещеру. Чинг не торопился к выходу. Он впервые увидел знакомые на ощупь камни, грубый керамический кувшин. Все они стали частью его, Чинга. А может, он отдал им часть себя?

– Выходи, – послышался знакомый голос. – Ты познал тайну своего Я?

Чинг молчал. Он вышел из пещеры и, прищурив глаза от яркого солнца, сквозь ресницы рассматривал мир. Он был привлекателен. Летали мотыльки. Он любил ставшую домом пещеру и радовался танцу мотыльков. Зулус протянул руку. Багровый, с яркими красными вкраплениями мотылёк сел ему на ладонь. У него были острые крылья и он, казалось, полыхал огнём. Острые, будто вырезанные концы крыльев были обрамлены чёрной полосой. Окрас был вызывающе ярок, изящен и опасен. Вряд ли какой-то хищник насекомых польстился бы на лёгкую добычу: отпугивала расцветка. Жизнь мотылька была мгновением Вечности.

– Лети, – шепнул ему Чинг. – У тебя мало времени, но много дел.

– Что скажешь? – спросил его учитель.

– На сегодня я такой. А завтра стану другим. Сконцентрированным и направленным. И вчера был другим. Познать себя до конца невозможно. Человек слабо контролирует своё развитие и многого не учитывает. Мы не боги… Но кое-что я понял…

– Что?

– Вчерашняя правда может стать ложью завтра. И ещё я иногда владею мыслями.

Собеседник рассмеялся.

– А как тебе мотылёк?

Они понимающе посмотрели друг на друга.

– Спускайся с горы. Кое-что ты усвоил. Иди к людям. Учись дальше… Через много лун, когда ты научишься этому, тебя жизнь опять приведёт сюда…

Всё было нереально, как во сне.

Нож Абиго больно уколол Чинга. Командир пристально посмотрел в налившиеся кровью глаза Абиго и сказал:

– Ты сильный воин. Настоящий боец. Я безоружен. Попробуем ещё раз.

Абиго, как зачарованный, уронил нож и встал. Чинг пружинисто поднялся на ноги.

– Дайте мне нож, – попросил он. – И не троньте его.

Вокруг было тихо. Нож ему кинули. Абиго поднял свой. Он был растерян и смутно понимал произошедшее. Очнулся только тогда, когда Чинг крикнул «защищайся» и сделал внезапный выпад в сторону соперника.

Наёмник повёлся на подачу и, считая, что противник допустил ошибку, перешёл в атаку, нанося неотвратимый удар.

Нож в руке киллера, скользнув возле груди Чинга, угодил в захват, и Абиго рухнул на землю. Выбитый нож валялся в стороне. Под одобрительные крики подчинённых Чинг обхватил руками голову наёмника.

Тот молчал, понимая, что всё кончено.

– Где сейчас Джениксон?

– На сафари в ЮАР, хочет белого носорога.

– Где именно?

– На севере страны.

– Аванс хоть потратить успел? – проявил участие Чинг.

– Да, – прохрипел киллер.

– Ты готов завязать с ремеслом?

Абиго, уже готовый к смерти, непонимающе вглядывался в Чинга.

– Убирайся отсюда… Отныне Абиго – покойник. Вместо тебя будет новый человек – живой и другой. Найди себе другое имя, полюби женщину, роди детей. Сделай это подальше отсюда, там, где тебя никто не знает. Иди…

Абиго, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Договорились? – спросил Чинг.

– Да, еле ворочал языком Абиго.

Его проводили непонимающим взглядом воины Чинга.

– Зачем, командир? – спросил Буру, когда киллер скрылся в зарослях.

– Он человек и отличный воин. У нас – ничья. Значит, или мы живы, или мертвы. Третий бой проводить было бессмысленно. Здесь вам не арена. Кончай развлекаться! Теперь – за дело. Буру, куклу!

Буру принёс куклу, предварительно сняв с неё продырявленный камуфляж.

– Девушку я заклею, ещё пригодится. А ты счастливчик, командир. Скажи, откуда ты знал, что именно сегодня надо посадить её на переднее сиденье? Мы же с тобой сколько ездим по Африке, и ты этого никогда не делал.