Андрей Боцман - Солнечный ветер

Срезая дворами, под паршивый русский рэп, мы добрались до клуба за десять минут и двести пятьдесят рублей. Я вылез из машины, обошел ругающуюся парочку, улыбнулся трем курящим студенткам с Ягуаром наперевес, сделал вид, что не заметил трех молодцов, пинающих ногами третьего за углом, и выложив тысячу рублей за вход, благополучно миновал двух злодейского вида охранников.

Ну что ж, все завтра, а сегодня, не смотря на тесноту, я нашел место у бара, и без разбега отправил в желудок первый стакан какого-то сладкого коктейля. Дождавшись второго я огляделся. Здесь было шумно, грязно и людно. Где-то внутри ворочалась мысль что все это мне на самом деле не нужно, но проводить ночь в одиночестве мне сегодня не хотелось.

– Сторожнев! – срывая голос кто-то перекричал музыку, – Сторожнев, твою мать!

Не успел я рассмотреть обладателя столь внушительного баса, как здоровенный детина сграбастал меня в пьяных медвежьих объятиях, стащив со стула.

– Живой еще? – прокричал он мне на ухо и только тогда за широченной бородой и кривым сломанным носом я узнал своего школьного друга Колю Штерна.

Он утащил меня за столик, где сидел с другом и тремя девицами едва за двадцать. С последней нашей встречи прошло лет десять, и я знал только, что он поступил по какому-то знакомству в академию ФСО, после чего исчезли все его аккаунты в соцсетях и сменился номер телефона. Дружили мы крепко, расспросить его хотелось о многом, но в ответ он лишь отмахивался, отшучивался, все больше наливал в мой стакан водки, и ограничивался односложными ответами в стиле «все нормально» и «да это фигня». Единственное что мне удалось понять из этого попурри закрытых ответов, что он впервые за годы службы уже месяц в вынужденном отпуске, его друг тоже, и вообще пол части распустили, поэтому они сидят здесь, отращивают бороды, бухают и развлекаются с девочками. Из меня же он вытащил все как заправский чекист на допросе, поклялся достать и наказать «этого Женечку», посоветовал забыть «эту проститутку», все больше наливал и пододвинул к одной из девушек. Мы много пили, еще больше смеялись и абсолютно забывшись уехали на съемную квартиру наших подруг. Там мы долго сидели на кухне с Колей, ожесточенно споря о политике, будто и не было этих десяти лет, отмахиваясь от настойчиво зовущих нас в соседнюю комнату девушек. Потом я помню, как Коля ушел в туалет, а я, так и не дождавшись его, мирно уснул в том же кресле что и сидел.

Через два часа будильник вырвал меня из зыбкого плена алкогольного сна. От неудобной позы у меня заболела спина и свело шею, поэтому я с трудом дотянулся до телефона, лежащего на журнальном столике чтобы отключить зуммер.

Не смотря на головную боль и порядком притуплённый рассудок я неспешным неуверенным шагом проковылял до уборной и справил нужду, для уверенности держась за стену. В процессе мне жутко захотелось пить, и я придирчиво осмотрел комнату, послужившую сегодня мне спальней, в приоткрытую дверь. Сразу было видно, что вечеринка продолжилась и после того как я отключился: пустые стаканы и пустые бутылки были рассредоточены по всему пространству, в некоторых томились придавленные к дну окурки. Более того, в соседней комнате от дивана к спальне по полу тянулась неясная дорожка из мужской и женской одежды. Сколько человек скрылось за дверью соседней комнаты мне так и не удалось разгадать, даже учитывая розовый бюстгальтер у самого порога.

Осторожно, чтобы никого не разбудить, я проверил пустые бутылки из-под пива, допил два найденных глотка, и тихонько захлопнув дверь, вынырнул в подъезд. Два лестничных пролёта и, оставив позади стойкий аммиачный запах парадной, я вышел в свежее летнее утро.

День обещал быть жарким и едва поднявшееся над городскими крышами солнце разгоняло последнюю ночную прохладу из тенистых дворов старой части города. Плакучие ивы и китайские клены, высаженные здесь первыми новоселами хрущевской эпохи, тщетно пытались укрыть широкими ветвями лавочки и тротуары от грядущей духоты июльского полудня, давая густую тень и укрытие от палящего солнца. Я присел на ближайшую облезлую деревянную скамейку, вызвал такси и закурил.

Мне всегда нравились такие районы – здесь есть не просто история, здесь в узких улочках прячется душа этого города. Многолюдные площади, широкие проспекты, высотки спальных районов на бывших пустырях – все это, как дорогое белье на проститутке, лишь добавляет образ любой региональной столицы нашей необъятной родины. Вся суть провинциальной жизни кроется, несомненно, именно здесь. Одинокие бабули, такие же одинокие алкоголики, разведённые женщины с детьми, студенты – кому-то квартиру выдал завод, кому-то досталась по наследству, кто-то отжал ее у мужа-алкоголика, кто-то просто снимает потому что в новостройках дороже. Именно здесь, как в зеркале, просматривается в миниатюре все современное российское общество, паразитирующее на остатках советского прошлого, ещё не вполне индивидуально-капиталистическое, но уже не общественно-коммунистическое.