Андрей Боцман - Солнечный ветер

– В школе все меньше детей, а соответственно и работы у нас, учителей, – меж тем продолжал он. – На следующий год в первом классе только на один класс ребятни набралось, через десять лет, вообще никого не будет, все уезжают отсюда. Металлолома почти не несут уже, так алкаши старые кастрюли тащат. В такси пока есть работа, но с каждым годом налог все больше, бензин все дороже, а заработок все меньше.

– И что думаешь? – этот разговор был мне абсолютно в новинку и чего ждать от него дальше я не мог и предположить.

– А что думать? – переспросил Ромка, – барахтаться в этом болоте дальше, деваться некуда.

– Уехать не думал? – закинул я удочку.

– Куда? – меланхолично ответил он вопросом на вопрос, – в областной? В Москву? Мой дом здесь больше чем за миллион я не продам, за эти деньги в области однокомнатную не купишь, а про Москву я вообще лучше промолчу. У меня двое детей, не забывай. И тут у меня кроме зарплаты учителя и таксиста есть ещё какой-никакой подработок.

– Ипотека, все дела, – я сам не верил в то что говорил, но ничего другого на ум не приходило.

– С зарплатой учителя только ипотеки не хватало, – улыбнулся он. – Да и родители старые уже, не хочу их оставлять тут одних.

Тоже верно, подумал я, но ничего не сказал. Да и не было у Ромки никогда желания жить где-нибудь ещё, кроме родной деревни. В большой город он уехал ещё раньше меня и сразу в столицу, в Москву. Но что-то у него там не задалось и сразу после университета он вернулся сюда и больше никогда никуда не собирался.

– Дети уедут, – подытожил он, – а мы останемся.

Мы докурили и вернулись за стол. Через пол часа, уложив детей спать, вернулась Алена, и мы на троих, неспешно, допили настойку, разговаривая обо всем, начиная с политики, заканчивая будущим их детей. Изрядно подвыпившим, и по-настоящему отдохнувшим душой, я уехал от них в три часа ночи на такси.

– Ты собираешься вставать? – разбудила меня тетка. Ее руки были в муке, и она гневно смотрела на меня.

Голова жутко болела, хотелось пить и спать.

– Вставай, блинами угощу, – увидев мое состояние смягчилась она.

Я поднялся вслед за ней, оделся, попил воды из-под крана и вышел на улицу. Ясное и свежее летнее утро было в самом разгаре, предвещая жаркий и душный день. Напоминая беззаботное детство вдали мычали коровы, звенела мошкара, пока ее не припекло июльским солнцем, высоко в ветвях верб, дубов и берез звенели птахи, порхая с ветки на ветку. И казалось вот сейчас со двора забежит дед и закричит что стадо уже за деревней, что дуры-коровы сейчас пойдут на колхозное поле, где лопушится широкими листьями свекла, а я семилетний первоклашка буду хлопать сонными глазами, не зная, что сказать.

Забежав за забор, я справил малую нужду в сторону далекого леса и с хрустом потянулся. В детстве все всегда как в сказке, и много не замечаешь, хоть это и очевидно. Может быть так и лучше? Не замечать плохого, грустить и печалиться до слез, чтобы на утро проснуться с новыми детскими заботами и радостями. Верить в чудеса и быть твердо уверенным в том, что, когда вырастешь станешь космонавтом, что красавица-жена будет непременно любить тебя больше жизни, родит сына и дочку, и вы будете жить в большом доме, рядом с домом родителей.

Я достал сигарету и закурил. В стране взрослых все по-другому. Дедушки уже восемь лет нет с нами, вместо стада на выгоне две соседские коровы – больше в селе просто нет, быть космонавтом уже не модно, а гражданская жена, кстати, не такая уж и красавица, любит больше моих друзей. Убежать бы прочь от этих несбывшихся детских надежд, умирающих русских сел, неверных женщин и ненавистных работ куда-нибудь подальше, в другой город, другую страну, даже на другую планету – лишь бы стереть все это из своей жизни как пыль со старого комода, и начать все заново.

Я бросил окурок в траву и пошел в дом. На кухне дядька Паша вяло спорил с теткой, поглощая горячие блины с вареньем и запивая их молоком.

– Наверное, объелась рыбой, – задумчиво произнесла тетка, глядя на забившуюся в угол кошку, – Федька-то вчера сети вычистил, да рыба в воде протухла. В жару–то такую.

– Да американцев опять бомбят, скорее всего, – предположил дядька насчет чего-то своего. – Пентагон, наверное, взорвали террористы.

– Или отравил ее кто? – пожала плечами тетка, – это ж сколько надо съесть, чтоб так объесться?

– Или переворот какой, – сделав большой глоток молока добавил дядька, – как в девяносто третьем!

– Да ну тебя! – перепугалась тетка, обратив наконец внимание на мужа – Бог с тобой!