Харлан Эллисон - Парень и его пес

У меня даже не нашлось времени сообразить, что же происходит... Блад кружил с доберманом, и звуки, которые они издавали, были чудовищными... Парень с 06-м сделал еще один выстрел и угодил прямо в дуло браунинга, выступающего с края балки. Браунинг отправился вслед за 45-м. Я остался с голыми руками, а молодчик уже скрылся в темноте. Мы поменялись ролями: я стал дичью, а он – охотником.

Еще один выстрел из винчестера. Парень принялся палить прямо в маты. Девка закопалась в глубине, и я знал, что на нее больше я не могу рассчитывать. Но в этом и не было нужды. В ту секунду, когда он сосредоточился на ней, я схватился за свисающий канат, перелетел через балку и воя, как обожженный напалмом, заскользил вниз, чувствуя, как канат режет мне ладони. Я опустился достаточно, чтобы оттолкнуться и начал раскачиваться, меняя направления. Сукин сын непрерывно стрелял, стараясь вычислить и достать меня, но я умудрялся держаться в стороне от линии огня. Вскоре его обойма опустела. Я оттолкнулся изо всех сил, со свистом полетел в его сторону и, отпустив канат, ворвался в его угол. Он не успел защититься, и я вцепился в глаза врага. Он завизжал, и псы завизжали, и девка начала визжать, а я стучал его головой об пол, пока он не перестал шевелиться. Затем схватил пустой 06-й и добил его уже окончательно.

Найдя кольт, я пристрелил добермана. Блад поднялся и отряхнулся. Он был страшно искусан, в нескольких местах выдраны куски мяса, из ран обильно текла кровь.

– Спасибо, – прохрипел он, дополз до ближайшего угла и улегся зализывать раны.

Я пошел и раскопал девушку. Она плакала из-за парней, которых мы прикончили. Главным образом, из-за того, которого ОНА прикончила. Она билась в истерике и не понимала слов, поэтому мне пришлось слегка треснуть ее по щеке и сказать, что она спасла мне жизнь. Это немного помогло.

Приплелся Блад, волоча задние лапы.

– Как нам отсюда выбраться, Альберт?

– Дай подумать.

Я задумался, зная, что все бесполезно. Скольких бы мы ни прибили, явятся новые. Теперь это стало вопросом их мужского достоинства. И чести.

– Как насчет пожара? – предложил Блад.

– Убраться, пока здание горит? – я покачал головой. – Они оцепят здание плотным кольцом. Не пойдет.

– А что, если мы не уйдем? Что, если мы сгорим вместе с ними? – сказал мой пес и посмотрел на убитых парней.

Я глянул на него. Храбрый... И изворотливый, как дьявол.

Мы собрали всю мебель – маты, шведские стенки, ящики, все то, что могло гореть – и свалили этот хлам у деревянной перегородки в конце зала. Квилла Джун отыскала банку керосина в кладовке, и мы подожгли эту чертову кучу. Обчистив мертвых – забрав у них все оружие и боеприпасы – и прихватив с собой один мат, мы спустились в местечко в подвале здания, которое подыскал Блад. Это была бойлерная с двумя большими котлами. Мы втроем разместились в пустом котле, прикрыли крышку, оставив вентиляционное отверстие открытым для доступа воздуха.

– Ты можешь что-нибудь уловить? – спросил я псину.

– Немного. Совсем чуть-чуть. Я читаю мысли одного из парней. Здание горит отменно.

– Ты сможешь узнать, когда они отвалят?

– Может быть. ЕСЛИ они отвалят.

Я откинулся назад. Девушку все еще трясло от недавних событий.

– Успокойся, – сказал я ей. – К утру здесь останутся одни кирпичи. Банда все прочешет и найдет лишь жареное мясо. Может быть, они не слишком усердно будут искать твое тело... И тогда все будет в порядке... если только мы не задохнемся.

Она улыбнулась, совсем слабо, и постаралась выглядеть похрабрее. Потом закрыла глаза, откинулась на мат и приготовилась спать. Ну что же, не так она и плоха, эта цыпочка. Сам я настолько устал, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Ты сможешь проследить их? – еще раз я спросил Блада.

– Постараюсь. Тебе лучше поспать, Альберт. Я покараулю.

Я кивнул, откинулся на мат и закрыл глаза. Когда я проснулся, то обнаружил, что цыпочка прикорнула у меня под мышкой, обняв рукой за талию. Я едва мог вздохнуть, меня бросило в жар, словно я попал в печь. Хотя, какого черта, я и находился в печи. Дотронувшись до стенки котла, я резко отдернул руку: она оказалась такой горячей, что невозможно было притронуться.

Блад лежал на мате, высунув язык и часто дыша. Он вроде бы спал.Или делал вид, что спит. Как хорошо все-таки, что мы догадались захватить этот мат. Он оказался единственной вещью, которая спасла нас от ожогов.

Я притронулся рукой к груди девушки. Грудь была горячей. Курочка поворочалась и прижалась ко мне еще теснее. У меня сразу же встал. Я умудрятся в этой тесноте стянуть с себя штаны и перекатиться на нее сверху. Когда я раздвинул ей ноги, она проснулась, но было уже поздно.