Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В. - Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Сейчас он активно осваивает наши российские просторы. Открывает фирмы, строит заводы. Ну, и работу предоставляет нашим гражданам. Анатолия Васильевича рассматривают на высокую должность, а таких людей тщательно проверяют. Особенно стараются выявить черты характера, которые выделяют его из числа других людей.

– Я ведь его только по школе помню. Да и то, если честно, многое уже забылось…

– Нас и интересуют школьные годы. Вот скажите, он был обычным, как все?

– Ну, нет. Он был как раз не как все. Как сейчас говорят, он, наверное, был неформальным лидером. Только знаете, лидер ведь старается выделиться, любит власть, а Толька наоборот, не любил выделяться. Он всегда старался быть, как все, но часто уважали его больше, чем других. За ум, за его идеи, выдумки.

Лика Николаевна и Игорь Иванович не перебивали ее. Светлана Ивановна ушла в воспоминания, чувствовалось по ее легкой улыбке, что воспоминания эти были приятными.

– …Знаете, он ведь был из небогатой семьи. Хотя и начальников. В одиннадцатом классе Толька ходил в школу в заштопанных сзади брюках – протертых, а тогда все жили скромно, и он, хотите верьте, хотите – нет, но носил такие брюки с полгода, и не комплексовал. А нам никому и в голову не приходило посмеяться над ним – да мы просто не замечали этого.

– А в чем проявлялось уважение к Анатолию?

– Ну, как же, вот, например, в одиннадцатом классе нас было сорок три человека. И из всего класса он единственный один сидел за партой, все остальные – по двое.

Лика и Игорь переглянулись.

– Ну, сидел один, и что?

– А-аа! – улыбнулась Светлана Ивановна. Нак щеках ее появились ямочки, и она как-будто помолодела еще на несколько лет. – Сразу видно, что вы не учились в те времена. В классах тогда сидели за партами, а не столами, и парты были каждая – на двоих. Все – парами, а Толька один сидел. Это, как сейчас говорят, была великая привилегия.

– Да в чем привилегия?

– Ну ведь все контрольные работы – и по математике, по физике, химии, биологии, темы сочинений по литературе на доске расписывались на два варианта. И все сидящие справа за партами – выполняли один вариант, все сидящие рядом – второй вариант. И если вы сидите справа – вам никогда не выполнять работу другого варианта, которую делает ваш сосед.

Лика и Игорь переглянулись и рассмеялись.

– Так Монасюк мог…

– Ну, конечно! Он один в классе мог выбирать вариант. Он же один сидел за партой.

Такая вот привилегия. Но у него были поблажки и от учителей. На физкультуру, я помню, он не ходил. Но что-то там делал, и четверки ему ставили. Или вот еще литература – в одиннадцатом классе он писал домашние сочинения не тематические, как задавали нам всем, ну, например: «Первый бал Наташи Ростовой» по «Войне и миру» Толстого. Ему разрешалось вместо этого писать собственные произведения – фантастические рассказы. И все эти рассказы наша учительница собирала и хранила.

– Что, такие талантливые были рассказы?

Светлана Ивановна вновь улыбнулась и как-то очень мягко сказал:

– Не знаю, но нам нравились. Да ведь у него все было не как у людей. Если сочинения – так собственные, если первая любовь – так такая, что за него переживала молодежь всего поселка. Уж так протекала она бурно и необычно.

И Светлана Ивановна рассказала, что после того, как девушка Монасюка, которая жила в городе Славгороде, якобы изменила Толе, возмущенные за него боговещенские парни долго били всех славгородских ребят, когда они появлялись в Боговещенке. В отместку.

– Ну, а в чем конкретно проявлялось его неформальное лидерство?

– Да во многом. Он мог придумать такое, что потом об этом говорили полгода. И всех заразить своей идеей..

В 1966 году, перед первым экзаменом – сочинением по литературе, Толя придумал фокус с цветами – он предложил притащить на экзамен столько цветов, чтобы банки с ними отгораживали экзаменационную комиссию от класса, и можно было легко списывать, если не знаешь тему сочинения.

Но где взять столько цветов? Тогда ведь у нас в поселке вообще цветы не продавали.

Был самый конец мая, еще цвели яблони, сирень, кое-где – черемуха. Но все эти цветы нужно было наломать без спроса, говоря проще – залезть в чужие огороды и палисадники и наломать ночью. Украсть, если говорить честно. И вот накануне экзамена мы вышли на промысел. А когда полезли в огород, с шумом, смехом, один Толя моментально понял, что сейчас произойдет. Он отошел в сторону, к плетню, и залег в траву.