Иван Сапрыкин - Тайна системы «Юпитер»

Так и закончился этот вечер: Ника, вся трепещущая и удивлённая, пошла к себе в комнату, а на следующее утро, как и обещала, приступила к учёбе.

Дело у неё шло очень хорошо, и уже через час она полностью изучила способы управления, и летала над санаторием и над временным домиком, где они жили с профессором.

Оказалось, что управлять планером очень интересно, легко, приятно, а главное – безопасно! Нике очень понравилось это занятие, и она почти целый день провела в своём планере.

Прошло ещё два дня, и девушка уже стала самым настоящим пилотом. Радость её была безграничной, – её мачта практически сбылась. Она сама управляет транспортным средством! Но пытливый мозг не хотел останавливаться на достигнутом. Девушке уже было мало просто летать над полями, лесами, горами и морем. Ей хотелось подняться выше – туда, где голубое небо постепенно превращается в чёрную, бесконечную пустоту! Ей хотелось в космос, где так много всего интересного и неизведанного для молодой девушки, которая только девятнадцать лет назад появилась на свет.

Она сказала об этом Геннадию Юрьевичу, но он категорически был против. Хватит того, что ты летаешь по небу, сказал тогда он, и Ника поняла, что спорить или упрашивать строгого папу было бы бесполезно. И наслаждалась полётами над поверхностью земли и моря.

Геннадий Юрьевич этой ночью понял, что Ника быстро стала совершенствоваться. Он видел это и раньше, но узнав, что девушка прочитала почти всю «Одиссею» за двадцать минут и может дословно повторить весь этот огромный и сложный текст, профессор сделал вывод, что мозг биомеханической девушки стал стремительно развиваться; и к чему может привести это «высокоскоростное» развитие, сказать было трудно. Есть ли придел совершенствованию? На каком именно этапе развития Ника остановится? Что будет ей подвластно, когда она достигнет своего максимального уровня интеллекта?

Вопросов было много, но профессор не знал ни одного ответа. Оставалось только ждать и наблюдать за своим созданием, и верить, что всё будет хорошо.

Геннадий Юрьевич и Ника посидели некоторое время в полной тишине. Была поздняя ночь, и утро уже было не за горами. Каждый был занят своими мыслями. Но потом профессор всё-таки сказал дочери, что пора спать.

– Что-то не хочется, пап, – ответила Ника. – Сегодня такая тихая и прекрасная ночь!.. Луна такая яркая!.. Она так сверкает и отражается в море!..

– Подумаешь, луна… – сказал Геннадий Юрьевич. – Луна такая же, как и вчера и месяц назад… Такая же, как и тысячу лет назад. Обычная луна, обычное море, обычная ночь. Не вижу ничего «такого»!

– Ох… Какой же ты не романтичный, папуля.

– Хе! И с каких это пор ты вдруг стала такой романтичной, а? Хотя, да. Всё с тобой ясно! Это всё твой Алёшенька, да? Вся твоя биомеханическая голова забита мыслями только о нём. И только скажи, что я не прав.

Ника промолчала. Она опустила взор и перелистывала странички своей книги без определённой цели. А спустя некоторое время, подняла глаза и сказала:

– Пап, пойдём на балкон. Я понимаю, что уже очень поздно, но мне почему-то так хочется подышать ночной свежестью. Пойдём, а?

– Нет, поздно уже, пора спасть.

– Ну, совсем чуть-чуть. Пару минуточек.

– Нет.

– Ну, папуль!..

– Вот же пристала. – Геннадий Юрьевич помолчал немного и сказал: – Ладно, пошли. Но только на пару минут.

Ника тихонько хлопнула в ладоши и соскочила с кровати.

Они покинули комнату Ники и вышли на балкон.

Девушка глубоко вдохнула прохладный ночной воздух.

– Какая свежесть, – воскликнула она. – Сегодня действительно особенная ночь.

– И что же в ней такого особенного? Ночь, как ночь!

– Не знаю… Но она какая-то… необычная. Я это чувствую… – Она снова глубоко вдохнула. – Да. Определённо что-то чувствую…

Профессор насторожился и внимательно посмотрел на Нику. В последнее время, она его часто поражала своим развитием. Развивался не только её интеллект – физические способности девушки уже превосходили способности обычного человека. Геннадий Юрьевич списывал всё это на то, что она, хоть и ничем не отличается от человека, но всё же оставалась чем-то вроде робота. Но робот этот почему-то совсем не был похож на робота, как бы это глупо не звучало. У этой девушки был мозг – настоящий, не искусственный, и он развивался; развивалось также её тело. С недавних пор она могла бегать так, как не могут самые быстрые спортсмены-бегуны; она постоянно обыгрывала компьютерную программу в шахматы; она запросто научилась играть на бильярде и набирала сотню за сотней в снукере, в то время как профессиональные снукеристы учились этому с самого детства на протяжении долгих лет. Однажды, она сказала профессору, что плавала под водой целых пятнадцать минут. Но тот, только рассмеялся в ответ, сказав, что аквалангисты проводят под водой гораздо больше времени, чем она, и не хвастаются этим. Какого же было его удивление, когда Геннадий Юрьевич узнал, что девушка не пользовалась аквалангом, а просто задержала дыхание… Всё это, и многое другое, поражало профессора, но он не подавал виду, что удивляется, и не показывал это перед Никой. Как раз этой ночью, профессор, тестируя своё изобретение, способное считывать мысли, записал все свои соображения по этому поводу на жёсткий диск, намереваясь потом подумать над этим и проанализировать достижения Ники. И когда Геннадий Юрьевич услышал, что его создание что-то предчувствует, он понял, что это неспроста, – это могло и правда быть чем-то, похожим на предсказание будущего или что-то в этом роде. Поэтому и отнёсся серьёзно к словам девушки.