Федор Цевловский: Церон

Они оба были поглощены работой, которая состояла в выборе интересующего их материала из всего того, что все радиостанции земного шара выбросили в пространство в течение последних 24 часов. Неинтересный для них материал специальный аппарат выбрасывал в эфир — в виде вибраций. Интересующие же их сведения они поворотом ручки превращали в знаки, отчетливо втиснутые на металлическую ленту радио-фонографа, обладавшую почти неуловимой на глаз толщиной. Почти одновременно обе фигуры встали, сняв с себя наушники. Один из них, блондин с смуглым, искаженным шрамом лицом, облокотился на спинку стула и молча остался стоять на месте, устремив взгляд куда-то далеко за стены аппарата. Другой, с небритым, покрытым густой щетиной лицом, немного сгорбленный, забегал кошачьими неслышными шагами взад и вперед по каюте. Проходив так некоторое время, он остановился и недовольным голосом произнес:

— Сегодня, доктор, кончается уже шестой день с того момента, когда мы по вашему желанию изолировались от всего мира. Ваше предположение, что нас заметили, оправдалось, но наша добровольная изолированность не помогла нам выяснить, кто нас открыл. Поэтому сегодня мы знаем в лучшем случае столько же, сколько и раньше, а весьма возможно, что еще меньше.

— Значит, и сегодня вам это неясно, Мирано? — сказал, обращаясь к нему, блондин, не меняя своего положения и не отрывая глаз от точки, куда они были устремлены.

Мирано издал звук, более походивший на рычание, чем на ответ.

— Скажите ясно и определенно, — настойчиво продолжил блондин, — что вы ничего не понимаете в том, что происходит.

Мирано, ничего не отвечая, продолжал быстро двигаться взад и вперед по каюте. На лице блондина мелькнула улыбка и он первый нарушил молчание.

— Ваше молчание, — произнес он, — так красноречиво, что я не требую большого. Слушайте же. Мне думается, что вскоре мы будем знать, кем мы открыты, так как я сейчас знаю, каким образом нас сумели заметить. Я надеюсь, что вы еще не забыли, как в понедельник мы удачно уничтожили стратоплан.

— За что вы их уничтожили, доктор?

— Для чего, вы хотите сказать? Если хотите. Вы помните содержание их восторженного радио?

— Помню, доктор.

— Это радио показало мне, что они подозревают, что оазис существует. Поэтому не успело еще оно дойти по назначению, как вихрь, посланный «Цероном», их опрокинул и смял. Лишь на расстоянии пяти километров от земли он прекратился, предоставив остаткам стратоплана самим рушиться на землю. У вас, наверное, еще сохранилась в памяти та тщательность, с которой я просматривал все известия о гибели, доходившие до нас. Тогда же я и приказал «Церону» застыть на месте и изолироваться, порвав сношения со всеми. Каждому, и вам в том числе, не могло не быть ясно, что в этом случае далеко не все поверили официальной версии о катастрофе. Чересчур уж был разителен переход от блестящего успеха к кошмарной гибели. От гордости нашего века, знаменитого стратоплана, в котором все было предвидено, на земле осталась лишь груда мяса, костей и металла, зарывшихся глубоко в землю. Немудрено, что в умы большинства внедрилась мысль, что он погиб от адской машины, незаметно поставленной в его кабину на аэродроме. Если бы нашли хоть один хронометр, это предположение отпало бы. Но ни один из них не был найден, так как все ценное бродячие банды повыбирали из этой кровавой груды. Так как этого не случилось, то мир почти забыл о происшествии и жаждет других сенсаций. Официально мы были замечены лишь двумя обсерваториями. Досужие астрономы, находящиеся в них, приняли нас за осколок метеора причудливой формы, чуть ли не ставший спутником земли. Вероятно, ими уже пишется доклад, цель которого будет объяснить во всех подробностях, как мы выпали из хвоста родившей нас кометы. В один прекрасный день, не найдя нас на старом месте, они будут очень разочарованы. Но, кроме них, нас заметил еще кто-то и этот неизвестный следит за нами с удивительным упорством, сразу же поставив нас в связь с гибелью стратоплана. Вы видите теперь, насколько я был прав, сейчас же приняв все меры предосторожности. Лица, заметившие наше присутствие, каждые два часа посылают кому-то шифрованные телеграммы, касающиеся нас. Совершенно ясно, что так поступать могут лишь агенты большого и прекрасно устроенного организма. Я уже насчитал, что в течение столь короткого времени они уже 23 раза переменили шифр. Иметь 23 шифра такая роскошь, которую редко какое государство может себе допустить. Этот факт может лишь укрепить мое опасение, что мы наткнулись на организм исключительной мощи и очень богатый. В данный момент я уже знаю все их тайные шифры, как и текст всех их многочисленных рапортов. Я смог узнать все это лишь благодаря изумительной педантичности этого настойчивого наблюдателя. Случайно мне был известен один шифр. Благодаря ему я смог прочесть один рапорт, а так как все рапорты тождественны, я легко дешифрировал все остальные шифры. Благодаря той педантичности, с которой точно каждые два часа отсылаются рапорты, нетрудно нам установить и место, откуда они посылаются, т. е. другими словами, мы можем выяснить, откуда они следят за нами. Когда я заметил, что вы, Мирано, не придавая никакого значения ежечасным метеорологическим сводкам, не заносите их на ленту вашего аппарата, я на свою ленту занес, кроме моих сводок, и ваши. Сравните эти данные с часами рапортов и вы увидите, что в этой части света ни на море, ни на суше в течение этих шести дней не было точки, не покрытой облаками. Несмотря на это, наблюдатель нас все время видел и ни один из его очередных рапортов даже не запоздал. Раз так, значит, облака ему не мешали, но это могло быть лишь в случае, когда он сам был над ними. Предположим, что он со своей обсерваторией находится на дирижабле. Возможно ли это? Конечно, нет. В наше время, в части света, в которой ловкие дельцы так раздразнили страсти, что в ней не сегодня-завтра начнут цепляться или в глотку друг другу, или сообща громить европейцев, содержать тайную обсерваторию на дирижабле невозможно. Его было бы невозможно скрыть от глаз пассажиров, туристов, туземцев и чужих агентов. Затем, зачем же в таком случае нужно было прибегать к шифру и возить с собой радиостанцию большой мощности? Совершенно ясно, что такое предположение о летающей обсерватории не выдерживает никакой критики. Но наблюдатель все же продолжает сидеть над облаками, не спуская с нас глаз. Поэтому нам остается только предположить, что свою обсерваторию он поместил на одной из надоблачных горных вершин. При современной технике в какой-нибудь пустынной местности он мог без всякого труда незаметно ее соорудить. Если вы бросите взгляд вниз, вы увидите, что более подходящего, чем хребты Гималайских гор, вы в этой местности ничего не найдете.

Читать дальше