Федор Цевловский - Церон. Том II

Лили захотелось сорвать ветку черемухи. Отделясь от других, она, не зная свойств крапивы, через нее попыталась пробраться до черемухи. На полпути, искусанная крапивой, вся в слезах, она повернула обратно.

Туман начал редеть. Всходило солнце. Тропинка привела к внутреннему рву, за которым был бастион. В свободных от лилий и травы местах резвились караси. На листьях лилий кое-где вылезли лягушки, чтобы погреться на солнце. Замелькали бабочки. Равелин проснулся. Жители его, не обращая внимания на пришельцев, начали свой трудовой день. Дятел что-то деловито выстукивал на деревьях. Закуковала кукушка. Изредка из разных концов равелина доходили до ушей прибывших запоздавшие соловьиные трели.

Через ров на ту сторону вел полуистлевший мостик. Осторожно один за другим они перебрались на ту сторону. Перед ними был вход в бастион. Раздвинув кустарник, разросшийся перед входом, Вальден отрывисто сказал:

— Пришли.

Пришедшие переглянулись. Они смирились с мыслью, что внутри ничего не найдут, кроме мусора и сорной травы. Они ошиблись. Кто-то заботливо снабдил убежище необходимым комфортом.

До прибытия «Церона» оставалось несколько часов.

Джильотти, задумавшись, встал перед этажеркой. Статуэтка, годами стоящая на ней, казалась почему то сегодня совершенно другой, не такой, какой он привык ежедневно видеть.

— В чем дело? — повторял в сотый раз удивленно Джильотти.

И, не найдя ответа, снова начинал маячить по комнате.

Сегодня Джильотти был не в духе, У него сегодня как-то ничто не клеилось. Приходившие вести были мрачнее мрачного. Из донесений полиции, каждый час поступавших к нему, вытекало, что восстание могло вспыхнуть каждую минуту. Агенты Орлицкого повылезали из подполья. Казалось, что ими наводнена вся страна. Не ощущаемые ранее, наглые и упорные, они встречались сейчас на каждом шагу. До сегодняшнего дня когорты женщин молились на него, как на бога. В этом были уверены все.

А оказалось!

Джильотти безнадежно махнул рукой. Одно слово — женщины.

По ассоциации он вспомнил про балерину. Он живо себе представил столь знакомые ему ее черты.

Вдруг его осенила мысль, он нахмурился и быстро подошел к этажерке. Взяв статуэтку, он поднес ее к лампе. У него не было больше сомнений. Вместо Саломеи, как живая, стояла балерина.

— А голова? — недоумевающе прошептал Джильотти.

В руках у балерины была его голова. Недоумение сменил порыв бешенства.

— Какая гнусность, — прошипел Джильотти и, швырнув статуэтку изо всех сил на пол, принялся с ожесточением топтать ее ногами. Придя в себя, он к своему удивлению увидел, что на статуэтке не было даже царапины. Постояв несколько минут в нерешительности, он, пересилив страх, нагнулся к ней. Подняв статуэтку, он водворил ее на старое место, повернув лицом к стене.

Пошагав некоторое время после этого по комнате, Джильотти сел за письменный стол. Машинально рука протянулась за очередным рапортом. Прочтя, Джильотти откинулся на спинку кресла, выронив рапорт из рук. Этого Джильотти никак не ожидал. Армада, как сообщала шифрованная телеграмма его агентов, была в руках у Орлицкого. Каким образом это могло случиться? После разговора по аппарату с адмиралом он знал, что корабли исчезли. Но как они целехоньки попали к Орлицкому? Каким чудом?

«Так, — подумал Джильотти, — доживу еще до того, что и я проснусь в один прекрасный день у него в плену.

Нет, — перебил он себя же, — это еще не конец. Джильотти еще покажет, что может».

Состояние приподнятости уступило место слабости.

«Что делать? Что предпринять? — тысячами молоточков стучало в голове. — Разве что зрелищ дать? Эврика! Чего же другого и нужно толпе, как не зрелищ».

— Я им дам зрелищ, — произнес он и самодовольно рассмеялся.

— Я устрою, — продолжал он, саркастически улыбаясь, развивать свою мысль, — кровопускание на современной экономической базе. Я не буду взывать к чести, не буду кричать об историческом долге, о, нет! Я дам народу, кроме зрелищ и хлеба, еще дивиденд. Прибыль с кровопускания. Разве это не гениально? Тот, кто поймает агента федерации мира, получит взамен бон, приносящий проценты. Агенты же поступят в пожизненную эксплуатацию трестов. Не будет годен для работы, в котел его, сварим из него мыло или клейстер какой-нибудь. Заняли клочок неприятельской земли, взяли пленных, военные трофеи, сейчас же бон. Отсекай от него каждый год процентный купон и блаженствуй. Ха-ха-ха! — раскатисто рассмеялся Джильотти.