Роман Онищенко - Забытые на Земле. «AirZon»

– Вы соизволили ко мне прийти лично, ещё и одна? – Проязвил Марксонз.

– Здравствуйте! Я не одна, это, во-первых, мой водитель в траке, и я хочу вам лично вручить повестку в суд, который произойдёт в этот пятый день недели. Там будет вынесен приговор по вашему отпрыску, и станет ясна дальнейшая его судьба.

– Его судьба и так каждому в поселении ясна! – Огрызаясь сквозь зубы, выпустил пар старик, – его замёрзшее тело растащат чайки, если уже не сделали этого. А во вторых?

– Хотела посмотреть как вы здесь живёте, и в каких условиях рос преступник.

– Посмотрели? Надеюсь, это вам чем-то поможет.

– Не покажите жилище изнутри? Кхм… Ясно. Но всё же до пятого дня, товарищ, – отрезав, сотрудник народной полиции удалилась к своей машине.

Мысли снова начали закипать в голове, как те креветки из детства, которых часто присылали с ЭирЗон. «Вот бы сейчас пулемёт, – психовал старик Марксонз, – показать бы им всем здесь настоящий самосуд. Нет, сначала бы поцеловался с ней, чтобы выяснить, так ли она грозна, когда крепкая мужская рука обнимет её талию». Вдруг ему вспомнилась юность, и даже детство, насколько оно было уютным, и более разнообразным. Что сейчас есть у молодого поколения? – Размышлял Марксонз, – ничего кроме колледжа и дурацких планшетов. Они обречены стать рабами тех коридоров системы, что пленят их уже в столь ранние годы. Выглядят одинаково, едят одинаково, одевают их одинаково, чёртовы рабы ЭирЗон живут под копирку. У них нет будущего – их цель просто быть личинками, и породить себе подобных. Это в лучшем случае. И так тысячу лет бы ещё протянуть ЭирЗон, и тогда колония снова расправит крылья на песке у океана под палящим солнцем. Да только жаль, что они уже будут как зомби, личности не стёрты ещё, но уже помещены в консервную банку с подписью «солдаты-овощи». Марксонз старший ненавидел каждый сантиметр своего нынешнего существования, и не на шутку закипал от происходящих новостей вокруг его доселе тихой жизни.

Похоже, что Марксонз младший тоже. Трак Трэвиса уже плёлся третьи сутки подряд после подзарядки. У водителя была своя система следования – определёнными зигзагами, так можно было захватывать максимальные обзоры местности. Молодой человек лишь недавно переоделся впервые за путешествие полностью и, наплавив свежей воды перед этим, нагрел её вдоволь и помылся на ходу как смог. Удалось даже аккуратно сбрить те узкие усики в восточноазиатском стиле, что выросли под носом за все дни путешествия. Под глазами прописались тёмно синие мешки – не оставалось сил вечно смотреть на этот бескрайне-серый, мутный и рябящий снег и поэтому приходилось постоянно щуриться, либо рывками отворачиваться. Очки от того не спасали. Вот уже батарей оставалось на семь часов ходу, скоро начнёт жечь и сверлить в висках паника, запершит горло и запляшет в танце левая нога. Именно так проявлялся у Трэвиса паранойно-предсмертный страх, как он его сам называл. Мыслей ни об отце, ни о матери ещё не было. Будто тотальная нелюбовь. Было лишь сожаление… Густое как мёд сожаление о предыдущих не прожитых им судьбах. Возможно, Трэв знал, что образы матери поползут перед глазами попозже, когда дыхание смерти подкрадётся уже вплотную к затылку. Но судьба оказалась податливой, и подбросила подарок.

– Святооой ЭирЗон! – Восклицал мальчик на всю каюту, – вот это дааа… Урааа! Кто здесь капитан, а? Дааа, я капитан! Ухууу…

На горизонте показалась труба с дымком, торчащим из неё как пламя свечи. Такая удача шокирующе окрыляла и пьянила сознание Трэва. Будто укол адреналина, ему трудно было просто даже сидеть на месте.

В это время старик Марксонз еле плёлся по тем же ступеням, что и Трэв бежал на экзамен совсем недавно, когда их жизни ещё были аналогичны всем нормальным жителям в поселении. Отец Трэва постучал в дверь и, не дождавшись ответа, дёрнул ту на себя:

– Добрый день, могу я войти? Мне здесь собственно… На пять секунд буквально.

– Да, что вам требуется? – Хладнокровно спросила учительница исторической географии, поправляя очки большим пальцем левой руки.

Марксонз подумал, что не выдержал бы и пяти раз такого жеста за один урок. «Бедный Трэвис, гы-г», – эти мысли чуть не заставили старика истерично улыбнуться.

– Эээм, я отец одного вашего ученика, и у меня к вам просьба.

– Давайте быстрее, сегодня же совещание ещё у меня, – поторопила того женщина.

– Там всё сложно с Трэвисом, сегодня будет вынесен обвинительный приговор по нему, не могли бы вы прийти на суд, чтобы дать некую характеристику по мальчику? – Скромно мялся старик, – даже если это и не поможет делу, но и не навредит точно. Пусть знают правду, каким он был студентом и как рос в обществе.