Франсис Карсак - На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

— Да уж, заставил нас пропотеть старина Поль, чтоб ему пусто было! Не напиши он, что дело срочное, мы б давно уже передохнули в каком-нибудь небольшом гроте. В любом случае, мы уже почти пришли. Вот и тропинка.

Он указал на дорожку, змейкой, по диагонали, уходившую вправо и вверх, к скалам. Без единого лишнего слова — пересохшие губы едва разлипались, языки уже почти не ворочались — они свернули на тропу. От подъема по склону рюкзаки, казалось, стали еще более тяжелыми, под ноги с кристаллическим шумом падали небольшие плоские обломки горной породы. Было шесть часов вечера. В затылок припекало заходящее солнце. Равнина повернула и, обогнув скалистый мыс, они оказались в тени. Сухие травы шли вперемешку с не слишком густыми зарослями остролиста и можжевельника. В конце дороги, прислонившись к скале, стоял маленький дом. Возникший здесь, судя по всему, относительно недавно, он был построен в стиле всех здешних жилищ: остроконечная крыша расширялась по бокам, словно крыша пагоды.

— Ну, вот мы и на месте, — произнес все тот же «геолог». Несколько шагов — и они оказались у небольшого заборчика, окружавшего примыкавший к жилищу участок. На крыльце, раскуривая огромную трубку, сидел молодой мужчина: ярко-рыжие волосы, зеленые глаза, худощавое, усеянное веснушками лицо. Заслышав шуршание гальки, он резко вскочил на ноги и подбежал к калитке.

— Не ждал вас так скоро! Привет, Бернар! Привет, Луи! А это еще что за мамонта, скорее даже динозавра, вы с собой притащили? Вот уж действительно — нужно быть геологом, чтобы выкопать такое ископаемое! Но проходите же, не стесняйтесь. Тут у меня свежо. Скидывайте рюкзаки. Вот здесь — напитки, а здесь — еда. Бернар, представь-ка мне своего динозавра!

Хозяин домишка вертелся, крутился, болтал без остановки, комичный вследствие своей худобы и рыжей шевелюры, казавшийся крошечным рядом с другими, хотя он и был роста разве что чуточку ниже среднего. Бернар, широкоплечий геолог с зеленовато-карими глазами, представил своего спутника.

— Сигурд Ольсен. Швед, химик. Это все, что мне о нем известно. Я…

— Все? — прервал его Поль. — Так ты даже не знаешь, что это будущий обладатель Нобелевской премии? Эта зебра только что опубликовала восхитительный труд о редкоземельных элементах.

— Должен тебе сказать, что он прекрасно понимает французский. Я познакомился с ним в июне на берегу одного финского озера — черт, даже не помню, как оно называлось! Он жил там в палатке. Я же, как уже писал тебе в письмах, был тогда в походе — нужно было изучить докембрий в классическом краю. Он согласился помотаться со мной там и сям в качестве гида — этот парень знает всю Скандинавию, как свои пять пальцев, говорит на шести или семи языках, — а взамен попросил показать ему потом самые красивые доисторические памятники Франции. Ты спросишь, возил ли я его в Дордонь? Ну а как же! Проезжая через Медон, вытащил друга Луи из его обсерватории, и мы прокатили Сига по всему Перигору. Теперь вот направляемся в Пиренеи. Я думал застать тебя в твоей лаборатории, но в Эйзи нас настигло твое письмо — и вот мы здесь. А теперь позволь мне представить уже тебя. Конечно, нужно было сразу, как и положено, да чего уж теперь…

Он повернулся к скандинаву:

— Поль Бернадак, физик. Роется в чреве атомов, извлекая оттуда x-частицы. Объединить тебя, его и Луи — и получится прекрасное трио!

Так и болтая о том о сем, трое прибывших быстро и с аппетитом умяли все, что попалось им под руку. Поль, Бернар и Луи вспоминали студенческие деньки и те веселые поездки, в которые они часто срывались десятью годами ранее. Сигурд короткими репликами, произносимыми хриплым басом, давал понять, что ему тоже знакомы те места, о которых шла речь.

— А теперь, — сказал Поль, — вам нужно заняться разбивкой палаток. В сентябре тут рано темнеет. В доме, к сожалению, расположить вас не могу — места не хватит. Внутри только кухня, моя спальня, она же библиотека, чулан — вот и все комнаты!

Палатки были извлечены из чехлов и установлены на открытом месте с ловкостью, свидетельствовавшей о долгой привычке; затем, так как уже смеркалось и над близлежащими скалами поднимался полумесяц, они разожгли небольшой костер и расположились вокруг. Все четверо раскурили трубки, и Поль заговорил наконец о том, чем и была вызвана эта встреча. Выпустив парочку больших клубов дыма, он, после едва заметного колебания, обратился к Луи:

— А вот скажи мне, астроном. Как, по-твоему — стоит ли исследование какой-нибудь планеты, например, Марса, того, чтобы ради этого рисковать жизнью?