Нильс Симеон - Теория 14-ти кристаллов

– Ай, да это что! Ты бы знал, как Инге Снипп и Уго Урсусберген сбежали из дворца Урсусбергенов. Вот это был побег!

– Кто-о? – удивленно переспросил я.

Я вовсе забыл про Гессе, так сильно увлекла меня история, поведанная мне в двух словах мамой. Следующие пару недель мама рассказывала мне ее во всех подробностях, и клянусь вам, меня так втягивало каждое слово, что я совсем забыл про боль в спине и ребрах.

Мама родилась в одной красивой, окруженной горами финской деревне Кайлеено. Там же окончила среднюю школу имени Тора Урсусбергена, а затем музыкальный лицей имени Брунгильды Лешези. Инге Снипп и Уго Урсусберген были ее одноклассниками. Да, между прочим, мою мать зовут Бритой, а отца – Калле, Калле Симеон, и его до сих пор все называют «маленьким Калле». А я – Нильс Симеон, и эту историю передаю точно теми же словами и в той же последовательности, как рассказала мне мама.

Барон Волкан Лешези был довольно знаменитой личностью, принимаемой во всех кругах общества. Его ценили не только как успешного географа и геолога, но еще и как хорошего человека. Волкана хорошо знали во всех родовых дворах и учебно-исследовательских учреждениях, как в Моравии (на его родине), так и в остальной Европе, Индии, Китае, России и Египте.

У барона в то время был трехлетний сын Алекс, который свое детство проводил в родовом замке Лешези в Моравии вместе с мамой и няньками. С отцом он виделся редко – два-три месяца в год. Но даже за такое краткое время Волкан давал сыну столько тепла и внимания, что несмотря на вечное женское окружение, Алекс рос мужественным мальчиком. Пока отец пребывал в дальних путешествиях, Алекс читал его рассказы и статьи, ждал писем Волкана, чтобы скорее узнать новую историю и местонахождение любимого отца, которого всегда не хватало.

Так продолжалось, пока Алексу не исполнилось восемь лет. В замке все шло по-прежнему: те же самые няни, те же повара, тот же конюх, те же книги и даже та самая посуда. Впрочем, после одного происшествия в поместье Лешези многое в корне изменилось.

Это произошло в 1843 году. Барон Волкан Лешези пытался преодолеть холодные непроходимые леса Лапландии вместе со своими преданными спутниками. Их целью было обнаружить торфяные залежи, а затем пробраться к озеру Инариярви на севере, откуда одна из крупных торфодобывающих компаний собиралась проложить судоходный путь к Баренцеву морю. Экспедиция проходила в сложнейших условиях – они испытывали постоянный недостаток еды и тепла, столкновения с волками и медведями в дороге унесли жизни двух собак и трех лошадей, в группе из двенадцати человек пятеро заболели горячкой. Изнемогшая команда еле одолевала по пять километров в день с больными товарищами и загруженными санями сквозь дремучие леса. Подобные сложности, да еще и похуже, Волкан с друзьями видели не в первый раз, поэтому они даже не думали сдаваться и упорно продолжали брать пробы из грунта и продвигаться вперед.

Однажды ночью, когда все уже спали, барон Лешези сидел у костра и просматривал записи. Приближался рассвет, но Волкан все еще сидел рядом с огнем, как будто ждал чего-то. По непонятным причинам его одолело неопределенное чувство тревоги и беспокойства. Волкан попытался вникнуть в суть собственных волнений, но ничего существенного не обнаружил – ведь подобные приключения были чуть ли не частью его повседневной жизни. Тотчас же вспомнил про Алекса, хорошо «присмотрелся» к причинам и страхам, стоящим за его мыслями, но и тут осознал, что волновался не из-за сына: Алекс постоянно находился в кругу заботливых нянь и матери, да и в Моравии в то время было спокойно. Тревога Волкана некоторым образом относилась к будущему, не только и не столько к своему собственному и даже своей семьи, но скорее к будущему его потомков. Он даже не мог осмыслить, что переживал, но какое-то чувство влекло его в лес. Никак не мог понять, что происходит, но непроглядная «задняя мысль» подсказывала, что он немедленно должен был идти туда, куда его ведет чутье. Волкан полностью подчинился своему телу и чувствам и без малейшего опасения и страха ступил в гущу леса. Блеклый свет зарева делал рельеф и деревья еле различимыми, но он на это даже не обращал внимания. С хрустом веток под ногами Волкан все больше ускорял темп, и скоро, когда стало еще светлее, он уже бежал вовсю; он потерял чувство времени и плохо осознавал, что вообще происходит. Рельеф вокруг все больше выравнивался, а лес становился реже. Еще несколько секунд, и Волкан очутился по колено в торфяном болоте, и лишь тогда он остановился и оглянулся.