Иван Сапрыкин - Обречённые. Humana error

Соблюдая все правила конспирации, молодой человек медленно подкрался к выходу и тщательно осмотрел пустую улицу.

Никого.

Осмотрел все первые этажи противоположной многоэтажки. Парень успокаивал себя тем, что, судя по всему, вор не стал бы прятаться там, а убежал бы отсюда как можно дальше.

Подумав так, парень глубоко вздохнул.

«Вот, что я теперь скажу отцу?.. Придётся признаться, что уснул…»

С этими мыслями, он медленно направился обратно к своему мопеду. Пройти нужно было метров пятьдесят, и за все эти пятьдесят метров парень оборачивался чуть ли ни на каждом шагу.

Мопед ждал его облокоченный на полуразрушенную лавку. Её металлический каркас был ещё более-менее целым, но зато бруски, на которых когда-то сидели люди, почти все были прогнившими и поломанными. Но кое-где дерево всё-таки сохранилось – три бруска ещё как-то держались и даже выдерживали вес облокоченного мопеда.

Подойдя к своему «железному коню», парень закинул ногу и сел в седло. Но когда садился, вдруг заметил что-то, что привлекло его внимание. На трёх сохранившихся брусках что-то чернело – парень заметил это боковым зрением. Взглянув вниз, он не удержался от восклицания:

– А-а! Как это!.. Что… Что он здесь делает…

На брусках лежал его Штайр АУГ.

Парень нагнулся, не веря своим глазам, схватил оружие и прижал к груди. Чуть погодя, когда удивление немного прошло, он тихо сказал:

– Нет никакого вора… Нет никаких людей. Я здесь один, как всегда… – Немного собравшись с мыслями, он вдруг понял невероятную вещь. –Получается, что я пошёл на охоту безоружным… Штайр всю ночь пролежал здесь… А-а-а-а-это-же-надо… Охотник хренов… Тьфу!

К винтовке был приделан ремешок. Парень перекинул оружие через плечо, свою сумку прицепил к седлу и, ругая себя, как только можно, поехал прочь из города.

Жили они с отцом примерно в десяти километрах от города, на старом складе металлургического завода. Их быт был полностью обустроен, и это было только лишь заслугой отца; парень это понимал, поэтому, даже несмотря на некоторую занудность воспитателя, очень уважал его и даже любил.

У каждого человека есть странная потребность в любви; без этого чувства жизнь кажется неполной, одинокой и бессмысленной. Но этот парень, выросший на опустевшем заводе, видевший только отца, знал лишь одну сторону любви – любовь к родному человеку. По сути, этот сорокадвухлетний мужчина был ему не родной, но парень чувствовал к нему такую привязанность, что, если бы с отцом что-нибудь случилось, это было бы большим горем. Парень бы остался один. Уже по-настоящему один – в пустынном, безлюдном мире, где нет никого, с кем можно было бы переброситься парой слов.

В свои двадцать три года молодой человек до сих пор не знал другую сторону любви – любовь к девушке. Оно и понятно, – их просто не было. Не было никого. Всё человечество исчезло после странного апокалипсиса.

Но как бы странно это не звучало, парень видел много людей за свою жизнь. Мёртвыми. Если выехать из города и проехать три километра на север, как раз по-над дорогой, с левой стороны располагалось большое поселение, где когда-то жили люди. Они и сейчас были там. Окоченевшие трупы кое-где лежали на улицах, сидели в домах, перед домами… Их не трогал тлен. Казалось, что они умерли только вчера, хотя на самом деле прошёл уже ни один десяток лет.

Проезжая по этой дороге, парень, как всегда, посмотрел влево на это поселение. Его странным образом всегда тянуло туда. Он знал, что там и боялся туда заезжать, но что-то в этом месте было такое, что притягивало к себе.

Как обычно, на этой части дороги, парень сбавил скорость. Поглядывая вперёд, чтобы не съехать на обочину, он всматривался в обветшалые частные дома. Разноцветные крыши уже давно не блестели на солнце, они покрылись серостью, как и всё вокруг.

Дорога пролегала среди поросшего высокой травой поля, где не было ни одно дерева; все деревья, как по волшебству, почему-то росли среди домишек, превращая деревушку в настоящий лес.

В ветвях пели птицы, под толстыми стволами вечерами бегали колючие ёжики, кроты украсили маленькими холмиками лужайки; тоненький ручеёк после заката солнца «гремел» квакающими лягушками. Ну, чем не идиллия? Но идиллия омрачалась осознанием того, что почти в каждом доме находились трупы.

Парень почему-то остановился. Двигатель продолжал тихонько гудеть. Сам не зная зачем, он вдруг повернул руль влево и поехал в деревню.

Прямая дорога местами заросла травой, хотя была покрыта толстым слоем асфальта. Иногда на пути попадались глубокие выбоины, словно рваные воронки от снарядов. Во время дождей эти выбоины превращались в огромные лужи, потому что асфальт местами просел. Приходилось быть всё время начеку, чтобы вовремя объехать очередную яму.