Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Думал, отстану? Ну-ну, думай, не жалко.

– Напомни-ка молитву встречи, – сыграл я на его законопослушании. – Встретив ангела, ты должен – что? Помимо крепости.

Гордей резко выдохнул, затем пробурчал что-то нечленораздельное, а выражение лица пообещало при случае сделать из меня нечто членораздельное.

– Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником…

– Ты встретил ангела, ему требуется помощь – нужны сведения о мире, куда его занесло, – удовлетворенно сообщил я. – Удружи и помоги. Что сделали с другими ангелами?

– Это было давно.

– Века назад?

– Годы.

Уже что-то.

– Их возвысили? – с надеждой осведомился я.

В ответ – очередное невразумительное пожатие плеч, показавшее полное равнодушие к судьбе снизошедших.

– Их убили? – качнуло меня в противоположность.

Последовало очередное разведение руками, теперь с надеждой со стороны царевича. Дескать, что бы с ними ни было, туда им и дорога. И мне, здесь присутствующему, тоже. И побыстрее.

– Не знаешь? – пнул я вопросом, чтобы пошевеливался.

– Не всех, – выползло что-то дельное. И весьма зловещее.

Или царевич ответил не только на последний вопрос?

– Значит, их убивают?

– Никто не смеет убить ангела. – Гордей, наконец, обратил на меня взор – уничижительно-уничтожающий, словно при виде личинки жука в любимой кружке. – Наоборот. От вас ждут слишком многого, вы не выдерживаете. Испытание проходят далеко не все.

– Что за испытание?

– Всегда разное.

– Например?

– Не знаю! – Гордей впервые повысил голос. – Это не наше дело. Наше – встретить, помочь и отвести. Я встретил, помог и веду. Все!

Его конь мерно утрамбовывал почву. Хрустели веточки. Я решил, что царевич уже успокоился и попросил более дружелюбным тоном:

– Можно еще вопрос?

Гордей закатил глаза, но смолчал, что в системе координат полной безысходности значило «да».

– Алла – имя местной богини, или это здешняя фараонша-императрица? Или, как говорится, два-в-одном?

Собеседника сотряс ужас.

– Умолкни! – Царевич даже поперхнулся в возмущении. – Не только говорить, думать так не смей! И не произноси Святого Имени без надобности, а произнеся – помолись. Не знаю, кто такие богини и фараонши-императрицы, есть только Алла-единственная-изначальная, да простит Она нас и примет. Она создала все, и Она есть все. Она посылала в мир свои слово и мудрость, но мы не услышали. Тогда Она пришла сама. Законы, которые мы выполняем – Ее законы. Никому не придет в голову что-то исправить или дополнить. Кто покушается на дарованный свыше закон даже в малом – преступник. Ангел, не ангел, смерти подлежит любой, кто сомневается в Слове. Тома, приблизься и вместе с Чапой повторяй за мной молитву воспитания: Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! Ну?

Едва проглотив смешок, мы повторили. Не хотелось злить единственного проводника по враждебному миру. Нам ничего не стоит, а ему приятно.

– Я отдаю мечты и поступки Алле-воспитательнице, да простит Она нас и примет.

– Я отдаю… – покорными овечками говорили мы.

Лицо Гордея устремилось к небу, глаза в экстазе закрылись. Фанатик. В будущем нужно быть осторожнее в выражениях.

– Я убираю пороки из жизни и мыслей. Я жесток и беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же.

– …общество обязано ответить тем же, – бубнили мы, никакого мало-мальски значимого почтения к произносимому, не говоря о благоговении, не ощущая.

– Чем возмездие суровей, тем меньше ненужных мыслей в наших головах. Чем возмездие неотвратимей, тем меньше ненужных жизней в наших рядах. И да не дрогнет моя рука во исполнение закона, ибо закон справедлив, когда он выполняется, всегда и всеми, наперекор всему. Вот высшая мудрость.

– …высшая мудрость, – кивали мы с Томой, стараясь не встречаться взглядами.

Чтобы не заржать. Как можно к столь напыщенным словам относиться серьезно? Пусть себе царевич тешится, от нас не убудет. Он вроде как большое дело делает, мы вроде как повинуемся. Потом припомним и выторгуем ответную поблажку.

– Да постигнет кара разрушителей, и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

– …Алле хвала! – дружно закончили мы.

Гордей открыл глаза. Конь под ним, вновь ощутив управление, всхрапнул и едва не скакнул вперед.

Изрядно поднадоевший лес никак не кончался, деревья вокруг ничем не отличались от пройденных ранее. Как местные здесь ориентируются?