В. Бирюк - Пристрелочник

Сейчас — просто лесная тропа. Мокрая, как всё здесь. По краю — отпечатки лаптей. С уголками. Эрзянские карть. Характерное косое плетение. Рабочие — плетено из 5 лык. Праздничные плетут из 7-10. Ношеные — видна индивидуальная стоптанность. Рабочие лапти живут в носке 5-10 дней. Местные?

Что-то из меня поэзия попёрла. Охотничий инстинкт. Эйфория ищейки, взявшей след. Извините.

Оп-па! Отпечаток сапога. Моего. В смысле: у меня сделанного. Я за образец взял мне привычное — совейский керзач. Керзы в «Святой Руси» нет, и до первой половины 20 века не будет, а вот конструктивное подобие я своим сапожникам навязал. С супинатором из трёхслойного клееного луба — геморрой не лечит, но от плоскостопия помогает.

Та-ак. Операция «Перехват» превращается в операцию «Освобождение». Очен-н-но нехорошо. И кого же они с собой тянут?

— Курт, видишь? Ищи.

И тут мы побежали…! То, что было до этого — променад на плезире. Я Курта на поводке не вожу, кричать не могу, за него боюсь… Он же привык среди добрых людей жить! Мышек ловить, меня с постели стаскивать, с детьми играть. А тут могут чем-нибудь остреньким… Да постой ты, зверюга лохматая! Дай хоть Сухану продышаться! И мне заодно… Ф-у-у-у…

Противники, похоже, тоже выдохлись. Двигались неторопливо. Сделали привал. После чего пленник отказался идти дальше — видны две борозды от впёртых в землю пяток сапог. Вмятина в траве и пожухлой листве чуть в стороне — тащили тело. Может, забили и бросили?

Курт побегал кругом, пофыркал. Трупа не обнаружил, но выкопал из под листьев ёжика. Попытался познакомиться с колючим шариком. Невежливый экземпляр попался — подружиться не захотел. Потом мы побежали дальше. А потом я просто поймал Курта за хвост. В последний момент.

Отрог возвышенности, по которому мы бежали, постепенно сужался, слева, с востока, от него отделился оврагом довольно большой кусок — отдельно стоящий массив, справа стали подступать к тропе верховья боковых промоин. Тропа вывела на край отвесного обрыва слева, повернула от него под прямым углом вправо, снова, продолжая опускаться, повернула в лощину, возвращаясь к прежнему направлению.

Выскочив из первого поворота, мы увидели впереди людей. И сразу отскочили назад, в кусты.

Шестеро. Идут цепочкой. Второй — Христодул. Знакомое полукафтанье, руки вывернуты за спину, полусогнут. Первый тянет его на поводке за шею, третий — бьёт палкой по заднице. Дальше гуськом ещё трое. У одного на плече наша геодезическая линейка. Она яркая, издалека видна. Ещё тянет нивелир на штативе, и штыковую лопату. Дальше у чудака пара-тройка наших топоров и бухта пеньковой верёвки.

Моей, блин! Я ж рассказывал! И про пеньку, и про голопузого верёвочника из Новгорода.

Последним топает маленький какой-то, тянет торбу. Тоже мою, фирмовую. Был в Пердуновке момент, когда бабья собралось много, а занять их было нечем. Ну я и повелел нашить таких синих джинсовых торбочек с лямочками. Про синюю краску и исконно-посконную джинсу я рассказывал. Мои работники в них то инструмент носят, то продукты, то ещё что.

Барахольщики! Несуны-расхитители-спиногрызы! Я, факеншит уелбантуренный, стараюсь, напрягаюсь, придумываю… для блага всего человечества! И этих придурков — в частности! А они — тащут, хищуют и разворовывают!

— Сухан, сулицы к бою. По команде, начиная с переднего.

Тут они стали скрываться за вторым поворотом, мы дождались пока уйдёт последний и… и побежали. Резво-резво.

Срезали угол, выскочили на край лощины. Сильно срезали: внизу оказался их предводитель. Который шёл странно: спиной вперёд. Потому что тащил упирающегося Христодула. Тот упирался не от нашего присутствия — об этом он знать не мог, а просто по злобности своего характера. Ну не любит он, когда его на верёвке тянут! Другой туземец толкал его в задницу и бил по спине древком копья. Остальные топали следом.

«Тягач» поднял голову, очень удивился и сказал:

— Ц-цика (русский)!

«Толкач» дал Христодулу пинка и успокоил соратника:

— Васало (далеко).

И тут же полетел с тропы вниз по склону лощины, получив ответный пинок по… Да, вот именно туда. От согнутого и полузадушенного Христодула. О его злобности я уже…

— Сухан, бой!

«Предводитель команчей» получил сулицу в голову и умер, остальные по-сваливались в кучу на дне лощины ниже тропы. И тоже умерли. Потому что у Сухана оставалось ещё 9 дротиков, а их было только четверо. А я держал Курта — он так хотел побегать, поиграть…