В. Бирюк: Пристрелочник

По жизни приходилось мне кое-чего строить. Разного. Кое-что… нет-нет! На памятник ЮНЕСКО пока не тянет! Но дети приходят, рисуют… В других местах — живут, работают.

Были это… отдельно стоящие здания и сооружения.

Доводилось и комплексы разворачивать. Но снова: вещи специфические, кратковременные. А вот город… Чтобы и много, и разного, и надолго…

Хорошо нормальным попандопулам. У них есть железный принцип: «делай что должно». Кому — «должно», когда — «должно», за что — «должно»…? Они где-то когда-то какую-то идею подхватили — и «долженствуют». А у меня всех долгов — только перед собой. «Не скукситься и не скурвиться». И как это в градостроительство перевести? Во всякие… проспекты, бульвары и коммунальные сети. Мозги — кипят, извилины — заплетыкиваются.

Поэтому основание города Всеволжска, он же — столица Не-Руси, он же — крепкий домик на Окской Стрелке для моей тощей задницы и плешивой головёнки, началось с… с рыбалки.

По песне:

Одна беда: рыбка воблая — сама не прибежит. Её сперва поймать надо.

Нет, я понимаю. Что среди наших попандопулов во все времена и народы каждый первый — рыболов-рекордсмен. Каждый второй — китобоец. С вот таким гарпуном.

«Кто у нас не первый, тот у нас второй».

А в деталях? Ну, предположим, не родился ты в 12 веке, а попал туда. Прямо ко мне. И попал так удачно — с полным комплектом «роялей». И фидера у тебя английские (400 фунтов, которые стерлингов, за штуку) и палки фирменные от Шимано до Балзера. И катушечки, и лесочки японскенские. А поводки — чудо! И крючочки кованые…

Да что крючочки! Попадать, так попадать! Подставочки под фидера с электронными датчиками поклевки. Тоже братья англичане подогнали. И стульчик раскладной. Впрочем, какой это стульчик? Это кресло! Со специальными отсеками в подлокотниках под пиво. Чтоб поклевку ждать не скучно было…. В общем, хорошо ты попал. Качественно. Подготовленно и упакованно.

На зорьке грузишь все это добро на… себя — любимого «Паджерика» в кустах почему-то не обнаружилось, а у рабов слуг нету… А ты как думал? Что это все богатство твое? Ну да, было. Пока ты не попал. В 12 век. А здесь твоего уже ничего нет… Потому, как ты уже и сам не свой. А вон того лысого ублюдка. Из твоего здесь только ложка. Нет, ложки тоже уже нет. Кто ж тебе оставит «балзеровский» складной агрегат с ложко-вилкой и кучей всяких ножичков из качественной нержавеющей стали? Обчеству нужнее. А тебе — деревянную, экологически чистую дадут… потом… может быть… Люди у нас жалостливые к убогим… Или добудешь в бою… М-да! Не будем о грустном.

Значится так — утро. Солнце еще не встало, но света прибавилось. Над рекой туман. Ты спускаешься к реке, ныряя в этот туман, как в молоко. Звуки становятся глуше. Видишь только свои руки и все. Направление задают шаги впереди идущего. Шух-шух. Шух-шух. И ты в ответ: шух-шух. Голыми пятками по мокрой траве. Шух-шух. Сапоги? Там же, где и вся остальная снаряга. Где-где. Много вопросов задаешь! К зиме — выдадут! Может быть.

Дошли. Раскладываемся. Над рекой — ни ветерка. Вода — зеркало. Тишина в ушах звенит. И эту тишину не нарушают отдельные звуки — шаги по песку, покашливания, собственное сопение. Звуки затихают, только родившись. Как будто эта глобальная тишина их съедает. И тело наполняется каким-то первобытным восторгом и ужасом. Нет, не тем ужасом, который ты ощущал, пока Сухан наглядно объяснял тебе правила поведения и твое место в обществе. Объяснял быстро и молча: два удара — пяткой сулицы под дых и по коленкам, и ты уже в совершенно естественной теперь коленно-локтевой позе. Внемлешь. Тот ужас был замешан на безнадеге. На понимании, что всё это навсегда…

Да, так вот. В тишине и тумане раздаются всплески. Рыба гуляет. Всплескивает иногда так, что по звуку и волне, дошедшей до берега, затрудняешься даже представить размеры и вес того чудовища, которое это могло сделать. В груди начинает разгораться рыбацкая жаба — рыба, вот она — ходит, а я еще ни одной снасти не забросил! А вдруг, в это самое время подошел тот самый супер-сазан! Поэтому сразу снаряжаешь поплавчанку. Трясущимися от спешки и полуистерики руками наконец-то цепляешь на вертлюжок экспертовский поплавок, промеряешь несколькими забросами глубину в небольшой заводи возле мыска, выставляешь стопор, насаживаешь жирного червя и забрасываешь… Леска пролетает в ушко вертлюжка, цепляется за него стопором, поплавок выравнивается и погружается ровно настолько, насколько ты и рассчитывал.