Ник Саган - Рожденные в раю

Что делает его для Хэла идеальным убежищем.

Я приземляю коптер и выхожу под дождь. Интересно, как Хэллоуин теперь выглядит? Я уже очень давно не видела его. Возможно, с ним что-нибудь произошло. Вдруг у него жуткие шрамы, и поэтому он не хочет меня видеть. Возможно, ожоги. Такие предположения пугают меня, но они хоть что-то объясняют. Возможно, он пострадал в лесном пожаре и теперь весь в волдырях и облезает. Я быстренько прокручиваю в голове все, что знаю о лечении ожогов, но я так много забыла. На сегодняшний день все мои медицинские познания хранятся в головах у Вашти и Исаака. Когда мне нужно, я обращаюсь к ним, зато они обращаются ко мне по вопросам техники и цифровых устройств.

Естественно, оказывается, что никаких ожогов нет в помине. Он твердой поступью выходит из здания, красивый, как всегда, стройный и подтянутый, гладко выбритый, волосы, как всегда, ярко-оранжевые, а глаза угольно-черные. Единственная разница – теперь он мужчина, хоть и сохранил мальчишескую задиристость, за которую я его полюбила. Казалось бы, прошло так много времени, от той любви ничего не осталось, но колени у меня подкашиваются и сердце рвется из груди.

Он прекрасен, если бы не его потерянность! Увы! – как говорит моя мама, если я начинаю тосковать по нему, «у всякой красоты есть свой изъян».

– Не помню, чтобы я тебя приглашал, – мрачно бросает он.

– Ты многого не помнишь.

– Ага, совершенно верно. А теперь, пока я не начал терять терпение, попробуй меня убедить, что у тебя есть достаточно веская причина, чтобы врываться в мой замок.

– Ты выйдешь из себя? Не смеши.

– Ответь на вопрос.

– Ты и сам это знаешь. Нечего прикидываться.

Время словно остановилось. Мы промокли насквозь, гром грохочет без умолку. Хэл разворачивается, его черный плащ рвет ветер, он хватается за ручку стальной двери и распахивает ее для меня.

– Ладно, – говорит он. – Наверное, у тебя серьезная причина.

Я просто помешан на мифологии. У меня всегда было полно иллюстрированных книг с мифами и легендами всего мира. В одной из них я нашел потрясающую картинку с изображением суккуба – демона в образе женщины. Суккуб приходит к мужчине во сне и, совокупляясь с ним, крадет у него бессмертную душу. Чудненькое, невинное объяснение, почему во сне изливается семя. На картинке демонесса была изображена как высокая, загорелая, сексуальная женщина с зелеными глазами и с иссиня-черными, длинными вьющимися волосами. Именно так выглядела Пандора, когда я увидел ее под дождем, ей не хватало только рожек, хвоста и крыльев, как у летучей мыши. Правда, она была одета.

Мы вошли в дом, я помог ей снять пальто и еще раз внимательно рассмотрел. В школе она была девчонкой-сорванцом. Когда мы, наконец, попали на свободу, она уже перестала быть подростком, однако никогда не выглядела так привлекательно, как сейчас. Конечно, это мнение нельзя считать непредвзятым, это мнение мужчины, который не видел живой женщины уже два десятка лет. Отсутствие общения может размягчить сердце, но не может заставить меня полюбить человека, которому я не доверяю.

– Ну и разуделал же ты свое жилище, – сказала она, приподнимая брови.

– Нет смысла утруждаться, – ответил я.

Я повел ее через запущенное помещение, которое было бы прибрано, если бы я сам пригласил ее. Вестибюль выглядит так, словно в здание попала бомба. И он мне нравится в таком виде. Обломки напоминают мне о том, что здесь произошло, о том, как я убил своего друга Меркуцио и как он чуть не убил меня. Такие вещи не забываются, их не отгонишь, как назойливую муху.

В лифте мы не смотрели друг на друга. Когда дверь открылась, я жестом предложил ей выйти первой, она так и сделала, избегая смотреть на меня.

Увидев тигра, она замерла.

Я держал его в одном из конференц-залов. В этом помещении армированные стекла, к тому же оно достаточно большое и тигру хватало места. Он поднял голову и посмотрел на нас хищным взглядом, потом отвернулся и снова стал зализывать раненую лапу. Его не останавливает даже горький яблочный сок, которым я смочил повязку.

Пандора посмотрела на меня с тревогой.

– Мне удалось поймать тигра за коготок, – объяснил я ей. – Но теперь он начал рычать, я решил его выпустить. Завтра сниму швы и отправлю его снова в леса.

– Ты подстрелил его?

– Он принял меня за свой обед. Но он слишком красив, чтобы его убивать.

– И сейчас это твой питомец? У тебя домашний тигр?

– Ну и что? А у тебя ручная обезьянка, насколько мне известно.