Юрий Хор - Луч знаний

– Странно, что нас перевели за то, что можно увидеть в окно, пусть даже с помощью бинокля, – удивлялся я.

– Нет, не за это!.. Просто мы привыкли быть слепыми котятами и верить тому, что говорят. А теперь у нас начали открываться глаза! – ответил Умник с уверенностью.

– И что в этом плохого?

– В программе обучения этого нет. Мы должны видеть то, что знаем, чему нас научили. Потому что наше знание первично, а наши объекты восприятия вторичны. Сначала знания, потом мир вокруг.

Я поначалу немного опешил, удивившись масштабу его мысли, но Умник сказал, что это общепринятая концепция мира, просто до нас это не доносят. Все написано в книгах, которыми завалены стеллажи университетской библиотеки.

– Я не совсем понял, почему знания первичны, а не вторичны?

– Знания о мире в целом это условность, хотя бы потому что мы сами их придумали …эти знания. Мир для нас субъективен, следовательно и наше знание несовершенно.

После этих слов я немного загрустил, но быстро нашел спасительный аргумент за который тут же ухватился.

– А как же космос? Мы смогли изучить космос!

– Так и есть! – нашелся Умник. – Наши знания просто необходимы для покорения космоса, хотя они и не совершенны, но вполне годятся, чтобы объяснить нашу субъективную картину мира. Понимаешь, наши знания тянутся к космосу, образуя мост, и если мы будем разглядывать то чему нас не учат, то можем пошатнуться и упасть с моста.

Такое объяснение меня вполне устроило. Как любой образованный человек я понимал, что за пределами изученного мира есть неизученная непостижимая его часть. А может дело не в границах, а в интерпретации мира, в несовершенстве наших представлений о нем и несовершенстве нашего знания, что по сути одно и то же и на что так настойчиво намекал Умник. Я с пониманием кивнул и мы оба почувствовали, что по крайней мере в этой точке рассуждений совпадаем полностью.

Ольгу я встретил на другой день в спортзале. Хорошо помню, как она ловко бросала мяч в кольцо. Я забыл обо всем, оробел и не нашел слов, чтобы заговорить с ней. Вышло так, что слова оказались не нужны, я сразу себя выдал красноречивым взглядом. Умник сказал, что Ольгу он совсем не знает, что они учились на одном курсе, но появилась она на их этаже за пару месяцев до случая с биноклем. Раз ее досрочно перевели, решил я про себя, значит она успела чем-то опередить своих сверстников. В скором времени я убедился, что она особенная. Вожатый на этом этаже был не молод, но определить его возраст было невозможно. Он находился в дымке каких-то восточных учений, носил шапочку, а бороду заплетал в косичку. Он встретил нас словами, что важна энергия, а не информация. Информации в нашем мире и так предостаточно. Мы разучивали мантры и часто медитировали, а однажды сидя с закрытыми глазами, я почувствовал, что рядом кто-то есть и наблюдает за мной. Это была Ольга.

– Нравится медитировать? – спросил я

Ольга утвердительно кивнула.

– Вообще то мне нравится наш вожатый. Никогда не встречала таких. …А тебе?

– Да, конечно! – ответил я без тени сомнения. – Ничего не навязывает и с объяснениями не лезет. А вот он на голове часто стоит? Не повредит ему?

– Нет. Он считает, что кровь должна приливать к голове. – Уверенность Ольги не нуждалась в аргументах.

– Тебя как зовут?

– Евгений! Женя! А тебя?

– Ольга!..

– Можно Оля?

– Можно!

– Оля, слушай! – я захотел показаться умным и заработать дополнительные очки. – Если истина непостижима и недостижима, то все напрасно?

– Движение к истине и есть путь совершенства.

– Ты думаешь?

– Я уверена. Я это чувствую! – тут она ответила мне красноречивым взглядом и я взял ее за руку.

Вообще это был самый лучший этаж из всех этажей университета. Посещения многих занятий было свободным. От обязательных работ старшекурсники были освобождены, хотя все продолжали работать по два, три часа в день. Да и свободного времени стало больше. Мы с Ольгой старались остаться наедине. Я ходил к ней в теплицу. Там был яркий розовый свет, льющийся из плоских потолочных светильников. Из ящиков росли сочные бледно-зеленые пушистые стебли с такими же мягкими, сочными, пушистыми листьями. Причем росли они на глазах, стебель толщиной с карандаш через сутки становился толщиной с руку. Листья с длинными черешками не только росли, но и постоянно поворачивались к свету, стараясь поглотить его как можно больше. Падающий свет использовался растениями с максимальной эффективностью. Растущие и движущиеся растения, цеплялись листьями и издавали шелестящие звуки, рождая сходство с живым существом. Наступал момент, когда расти вверх становилось некуда, тогда мы брали длинную палку с резаком на конце и прищипывали верхушку, чтобы усилить рост боковых побегов. Листья продолжали расти и в какой-то момент своей густотой полностью перекрывали поток света от светильников, тогда нижний ярус теплицы погружался в полумрак. Срабатывал фотоэлемент, означавший, что зеленая масса созрела и мы брали в руки ножи. Некоторое время находясь внизу в почти полной темноте, скрытые от посторонних глаз мы целовались, ощущая на себе всю силу природного инстинкта. Правда целовались мы через толстое стекло скафандра, что было забавно, так как на деле мы стукались забралами и целовали стекло шлема изнутри. Потом мы срезали все растения и кидали их в контейнер. В таком рубленом состоянии я толкал контейнер, как шахтер вагонетку на соседнюю ферму, где растения скармливали сверчкам.