Ксения Мельникова - 9 месяцев до смерти

– Думаю, все было сложнее, папа.

– И Леон, и девочки… все отказались, разъехались.

К горлу Мелии подступил всхлип и она чудом подавила его. Отец продолжил:

– И что же ты, думаешь, я не понимаю, что вы хотели личного пространства? Ну так я бы вас не тревожил. Ведь речь шла про соседнюю улицу, а не про соседнюю комнату! Я бы заходил иногда. Только, когда бы вы хотели. – он охнул в сердцах, – Вот как сегодня отлично поохотились на зайцев. Неужели не понравилось? Сколько пропущенных возможностей.

Мелия на этот раз собралась ответить, но поняла, что всхлип, который она подавила, образовал непроходимый ком, и теперь она просто не может что-то сказать. Рой присел на кровати, оказавшись ко всем спиной, но не решался уйти. Отец продолжил:

– И проведи ты со мной больше времени, доча, ты бы точно еще сильнее полюбила спорт. Тш-тш, дай мне договорить, – он погладил ее по руке. – Ты просто никогда меня не слушала, – он хихикнул, – Но если бы мы больше говорили, сидели бы вечером на веранде, общались, то ты бы все поняла. Ведь согласись, я старше и у меня больше опыта.

– Гафальд, мне кажется… – начал Рой.

– Погоди, Рой, я знаю, ты меня тоже поймешь, когда дослушаешь. Я же не просто так к вам пришел на ночь глядя. Я хочу сказать, что порой вы, малыши, такие смешные. Так меня радовали в детстве, но вот я, старый дурак, видимо не имел мудрости обойти ваше упрямство, и всех растерял. Знайте одно – вот об этом я очень сожалею. Я просто сдался, и подумал, что раз вы так решили, так тому и быть. Старался быть вежливым и удобным. Но вы не повторяйте моих ошибок. – он задумался. – Да. Не повторяйте моих ошибок.

Последние пять минут Мелия просто лежала в кровати и вытирала то один глаз, то другой, и шмыкала носом. Отец встал и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Рой сказал, что сходит за кувшином с водой. После этого разговора она не могла уснуть еще полночи, а на утро призналась Рою, когда они столкнулись за утренним туалетом. она оперлась о край ванны и заговорила. Сказала, что верила, будто отец не затронет все эти сложные темы.

– Мы всегда были очень разными людьми с отцом, Рой. Но он мой отец. И тем сильнее боль от нашего различия. Что же мне делать?

– А какие у нас варианты? – спросил Рой, усердно вытирая волосы полотенцем.

– Он уже попросил исполнять его желания. Все уже пошло не по плану! Если мы будем плясать под его дудку, то чертовски вымотаемся к концу этих девяти месяцев. У меня сегодня все тело болит после охоты. И кошмары снились про трупы бедных животных. Надо что-то придумать. Я не хочу его ранить.

– Рой выплюнул ополаскиватель изо рта в раковину и ответил:

– Но он же не боится ранить тебя.

– Дело в том, что я не смогу с этим жить потом, Рой. Я себя знаю. Если я испорчу отцу последние месяцы, это ляжет на меня тяжким грузом, и я не уверена, что вытяну. Мы должны с ним поговорить, – она кивнула самой себе, – Я с ним поговорю.

Мелия решительно встала и пошла натягивать спортивную форму: в новой программе, составленной Гафальдом, у них была поездка на роликовых коньках по самому крутому склону города. Мелия взяла шлем и примерила его у зеркала, перепутав зад с передом, выругалась и затем надела правильно.

***

Семья Валишей во главе с Гафальдом в середине июля в четвертый раз посетила центральную больницу, где Гафальду сделали УЗИ. Опухоль, растущая между желудком и печенью, достигла уже размера десяти сантиметров в диаметре и все также напоминала шар. Узист похвалил практически идеальную округлую форму, дал очередные рекомендации и отпустил всех.

На выходе из больницы Гафальда и Валишей встретили младший сын Вердан с женой и двумя детьми-дошкольниками, вручили разноцветные надувные шарики и горсть леденцов в форме рыбок, которые Гафальд особенно любил.

На этих выходных Гафальд запланировал вечер караоке: он отметил, сколь приятно ему будет послушать песню от каждого члена семьи, посвященную ему.

Над задним двором Валишей сгустились летние сумерки, и сын-подросток тети Галы настроил технику и колонки. Заиграла музыка в стиле лаунж. Родственники окружили несколько садовых столиков у задней стены дома и сильно нервничали, как на экзамене: так уж получилось, что никто из них не любил публичных выступлений, и никто из них не мог похвастаться выдающимися вокальными данными. Сегодня съехались почти все, кого Гафальд хотел видеть, кроме Амелии – его бывшей жены, матери Мелии.

Когда неловкая пауза затянулась, Мелия чертыхнулась и первой вышла с микрофоном и стала покачиваться из стороны в сторону: играла лирическая баллада времен молодости Гафальда, которую он часто напевал под нос в ее детстве. Мелия встретилась глазами с Гафальдом. Он сидел в первых рядах на плетеном стуле, положив руки сверху своего чуть округлившегося живота и довольно улыбался. В его глазах плясали игривые огоньки, а улыбка подчеркивала круглые румяные скулы.