Владимир Колотенко - Дети света

Она делает шаг вперёд, выпростав свои божественные руки, словно в попытке объять всё это царство земное... И небесное, и небесное... Долго смотрит на меня и затем вдруг говорит, говорит... Не прерываясь:

- ...и Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием... Без жителей... Как взят Сесах, и завоёвана слава всей земли! Как сделался Вавилон ужасом между народами!

Я слушаю... Сколько же скрытой боли в её голосе!

Она стоит среди развалин осыпавшихся стен Великого Вавилона, стоит с неистовой грустью в глазах, произнося, как заклинание только эти два святых слова: «мой дом... мой дом... мой дом...». На ласковом незнакомом мне языке.

Непостижимо!

Видеть это - жить мертвым! Я сажусь на валун, закрываю глаза... Её голос, словно голос пустыни... Кто был в пустыне, тот знает, тот помнит этот голос правды, идущий сквозь века и века...

Манит ветер пустыни - иди, иди,

Там такие красавицы - мед и яд

Там, за сотым барханом, что впереди

Есть оазисы счастья. Так говорят.

Говорит мне пустыня сухим песком,

Мне танцует пустыня седой мираж...

Кто с ее выкрутасами не знаком

Тот отдаст ей и душу...

Тина на секунду умолкает, смотрит на меня, улыбаясь и, уверенно кивнув, добавляет:

И ты отдашь.

Она закрывает глаза и делает глубокий вдох...

Солнце путается в её огненных волосах и стекает по раскинутым навстречу рукам. Она вся словно из золота - царица!

Вот же, вот же успех!..

Крошечная группка туристов обступила Тину. Они уставились на неё, как на живую реликвию! Как на маску Тутанхамона! Золото, золото... Море золота!..

Да - золото!

Защёлкали фотоаппараты, зажужжали кинокамеры...

Тина отвернулась. Мы отошли в сторону. Её губы что-то шептали... Я едва мог уловить:

- Я и сейчас слышу их вопли, - проговорила она и добавила, - если ты способен это понять...

Я не понимал, что я должен понять. Смог лишь кивнуть - понимаю.

Вечером она не проронила ни слова.

Чтобы отвлечь её, я читаю вслух из глянцевого буклета:

«Было перестроено все: Эсагила - храм Мардука, зиккурат Этеменанки, храм Эмах в цитадели и более древний храм Иштар на Меркесе... Были вырыты каналы и построен первый каменный мост через Евфрат. Одним из семи чудес древнего мира считались висячие сады...».

Всё это можно было прочитать и в Москве, и в Майями, и в Питере, и даже в какой-нибудь Хацапетовке, сидя на завалинке... Но здесь!.. Когда под ногами земля, которая помнит и знает все эти имена!.. Здесь, где...

Меня просто бросает в жар.

«В греческий и парфянский период оставшиеся от древности царские постройки начали разбирать на материал для нового строительства, и это продолжалось веками, пока от города не остались руины».

- Вот, - говорит Тина, - руины... Хранящие счастье труда и надежд.

Я стараюсь уяснить себе, в чём же, собственно, это счастье труда.

- Вот отсюда-то мы и пошли по дороге жизни...

Сильно сказано: «мы пошли!».

Кто это - вы?!

Единственное, что меня тяготит - её страсть к этим развалинам, под которыми погребены груды жизней, ушедших в песок.

Это была совершенно сумасшедшая идея - Вавилон!

Пришла восточная ночь... Звёзды - как россыпи золотых монет по небу...

Мы сидим на берегу Евфрата...

- Ты будешь купаться? - спрашивает Тина.

Бррррр... Холодина ведь жуткая!..

Она сбрасывает с себя все одежды и в полном свете луны кажется сказочной феей... С распущенными рыжими волосами, со светящимися, как у кошки глазами...

Бррррр...

Не дожидаясь ответа, она, как светлый клинок, входит в чёрные воды реки и мягко исчезает в темноте. Воцаряется щемящая тишина. На воде только блики лунного света... Только жуткая звенящая ждущая тишина... Весь мир превращается в ожидание... Чуда! Чуда!.. Мы все ждём только чуда, ибо только чудо в состоянии вызволить Тину из плена этих чёрных зловещих всепоглощающих евфратских вод...

Чудо случается через минуту:

- Э-гей, где ты там?!. Сюда, я здесь!..

Мысль о говорящих её языком крокодилах просто трясёт меня.

- О, Боже, - взрывается Тина на всю свою Месопотамию, - как же хорошо! Просто здорово, здорово!..

Затем я слышу только плеск, только сумасшедшие всплески... Так резвятся только те, для кого вода - родная стихия... рыбы... прыткие рыбины... юркие дельфины... дельфинихи... и русалки, и, конечно, русалки...

Вскоре она выходит в лунном сиянии - нимфа... Богиня...

Боже, да на ней ни единой ниточки, ни волоконца - Тина Евфратская!..

Я спешу к ней с белой, как снег, махровой простынью...

- Спасибо, Рест, мне не холодно...