Владимир Колотенко - Тебе и Огню

- Да, - говорит Тина, - жизнь без любви - ад! Но её никто никому не даёт. Её даже не завоёвывают, не берут на абордаж, не штурмуют, как пираты корабль или турки крепость... Она есть внутри каждого из нас. Любовь - это наполненная до краёв амфора... Переполненная! Она льётся через край Ниагарой, которая никогда не кончается, и чем больше ты даришь себя, тем полнее твоя Ниагара.

Я вдруг поймал себя мысли: Тина - моя Ниагара...

И тут я поймал её взгляд, я вдруг осознал её мысль, мысль о том, что я так ничего и не понял, и, чтобы мне стало понятно, как с небес, вдруг упал её голос:

- Ад, - сказала она, - это жизнь с перебитым хребтом... Без любви...

Это-то ты понимаешь? - немо спрашивали её глаза.

«Я с вами совпадаю. Аз воскрес! Вы просто свою руку протяните...».

Я понимал: tout va bien (всё будет хорошо, - фр.) или tutto andra bene (всё будет хорошо, - ит.), или nota bene (заметь, - лат.), или bona fide (вполне искренне, - лат.), или даже Evrica! (Нашёл, - лат.)...

«Аз воскрес!».

Я понимал: ключ у меня в кармане!

А Тина?..

Надо же! Мог ли я когда-нибудь даже подумать, что вся тайна тайн мироздания...

Да ни разу в жизни!

- Хочешь выпить? - спрашивает Лена.

- Не откажусь...

Вдруг слышу:

«Миссия - вЫжить!

Хватаюсь за крАй.

ПровЕрь - я ещё живА.

Я вы-жи-вА-ю

Где повисАют

Над пустотОй... словА...».

Миссия - вЫжить!..

Ти, какой край? Какая пустота? И почему отдельные Буквы я слышу

Большими?

- Держи, - говорит Лена.

«Речкой - Из сонной артЕрии...».

- Спасибо, - говорю я Лене, - тебе за маленький рай.

Я слышу, как эхо вторит: «...Аленький рАй... Ай... Ай...».

- Пей уже, - говорит Лена, - маленький рай мой. Твоя малиновая...

Я делаю несколько жадных глотков.

Ааааааааааааааааа-й...

Где мой золотой ключик от рая? (Или от ящика Пандоры?)

Я понимю: Тина вне моей власти над миром.

Приходи. Заждалась.

Приноси мне в ладонях ливни.

Да, ад... Это - мой ад!..

Заждалась? И эти ливни! Взахлёб! С тобой не соскучишься... И это беззвучно-призывное - «Приходи». Безвосклицательно-тихое, почти неслышное, но так обнадёживающе-звонкое: «Заждалась!».

Даже малиновая не спасает!

Ти-ни-ко... Тинико, ты моя Тинико...

Я дождусь. Обещала.

Настрочила записок длинных,

Застолбила полян,

Подготовила города.

Просто ты поспеши.

Не сверни по пути никуда...

Что ж мне, всё это бросить к чертям собачьим и спешить на твои безлунные сонные поляны, в твои бешеные города, спешить... спешить... лишь ради того, чтобы жить, умирая, упиваясь твоими выстроченными звонким бисером нетленными записками?..

И не помню я никаких твоих обещаний!

Я все ёще сижу рядом с Леной, тяну без всякой спешки глоток за глотком свою малиновую, думаю, думаю... Как бы то ни было, мы с Тиной...

Или все-таки - да здравствует король?!!

По дорогам давно

В ожидании блокпосты

С описаньем примет.

А в приметах, конечно же, ты.

Я дышу на стекло

И пишу тебе. Почерк хромает...

Точно - аннуначка!..

"Приходи. Поспеши».

- Стояла такая тишина, что слышно было, как распускаются лилии.

- Лилии?..

- Мы брели по кромке воды, был сильный отлив, Жора сказал, что ему как перед смертью хочется вишен...

- Вишен?..

- Он рассказывал, что слоны убегали от воды в глубь острова, да, он заметил, все это заметили: слоны были неуправляемы. Это был декабрь, канун Нового года.

- Как же ты?..

- Мне позвонили, я должен был срочно лететь...

- А Жора остался?

- Да, не могу простить себе...

- В чем твоя вина?

- Мне казалось... Я же чувствовал, чувствовал... Как могло случиться, что никто не пришел ему на помощь?..

Мы как раз и собирались в первых числах Нового года собрать пресс-конференцию и рассказать о Пирамиде. Да, мы были убеждены, что пришла пора миру знать. Кто-то ведь должен быть первым! Мы были уверены: совершенство свершилось, Пирамида состоялась!..

В тот день ничто не предвещало беды. Утро, как всегда в эту пору, выдалось яркое, солнечное. Утро как утро, как и сотни других, нежное, тихое. Слышно было даже, как в прудах распускаются лилии...

Был выходной день, и у нас не было никаких планов. Когда дело, потребовавшее от тебя неимоверных усилий, кажется, сделанным, забит последний гвоздь и поставлена точка, наступает этап тупой неопределенности - ты не знаешь, куда себя деть, чем занять... Я был даже рад такой абсолютной прострации, наконец-то! Никакой апатии, просто чувство исполненного долга, прекрасно выполненной работы. И ожидание славы. Даже нет, неодолимое чувство отрешенности и познания мира, может быть, ощущение божества... Да, ты над миром, ты - как Небо...