Владимир Колотенко - Тебе и Огню

...

Непокойною яркой заплатой

Клок рубахи украсил карниз...

...из-мо-ча-ле-на...

Без единой запинки... Ровно... Чтец от бога! Не прикасаясь к айфону, даже не глядя на него, устремив взор в угол комнаты. По памяти!.. Я всегда завидовал её способности запоминать текст страницами и воспроизводить его с безукоризненной точностью до каждой запятой, до точки. Мы как-то даже поспорили...

Затем следует пауза тишины. Эта пауза, я понимаю, нужна Лене, чтобы совладать с нахлынушей волной восторга. Она вот-вот вспыхнет огоньком разгорающейся спички, да какой там спички - ярким сполохом новой звезды... Мне бы следовало хоть каким-то словом, хоть каким-то движением проявить своё участие во вдруг возникшей ситуации, но я и сам охвачен внутренним трепетом этого восторга, сижу, молча рассматривая свои ладони, совершенно обездвижен и нем...

Медитирующий йог. Если не мумия Тутанхамона! Сидящего в позе лотоса...

- «С бездушными петь в унисон. О душе», - это круто! - тихо произносит Лена.

Такова сила слова!

Тинкиного!

Наконец, она берёт себя в руки, смотрит мне в глаза и, прокашлявшись, произносит:

- Не понимаю, как такое возможно...

И смотрит на меня, растеряно хлебающего немыслимо вскусный кофе с ложечкой коньячку, из своей горяченькой мирненькой ленивенькой чашечки... С голубой каёмочкой...

Я никогда прежде не видел, чтобы Лена так на меня смотрела!

- Хочешь? - неожиданно для себя спрашиваю я и протягиваю ей чашечку с напитком.

- Да-да... Спасибо-спасибо...

Она берет и делает несколько неспешных глотков.

- Ты можешь пояснить мне, - спрашивает она, - как так может быть?

Да, с радостью! Я мог бы всю эту словесную вязь, эту магическую глубину и мощь Тининых слов расшифровать и представить Лене наилучшим образом в самой простой и доступной форме. Да, конечно!.. Ведь всё дело в том, что...

Я мог бы...

Я этого не делаю: хм! если бы я мог это знать! Как только начинаешь излагать своими словами весь этот волшебный феномен, тот же час теряется вся его таинственность. Рассказать словами о значении слов - трудная задача и по силам лишь людям сведущим, рассказать же тайну Тининых слов - для меня непосильная! Надо быть... Да, не меньше! Ведь вся, так сказать, трансцендентность и весь экзистенциализм этой тайны в том и состоит... Даже мысленно я не могу себе сформулировать... А кто может?

Лена с лёгкостью принимает моё очевидное бессилие, и не дожидаясь моих пояснений, снова берёт айфон, листает...

- «Так я была измочалена лишь однажды...».

Думает, затем снова листает, листает... Говорит:

- «Завод кончился... Я просто ушла. Вслед за караваном... ».

Снова листает...

...а я стоном дрогну...

Затем читает, что-то бубня себе под нос...

«Чую беду...» - только и удаётся мне расслышать. Наконец говорит громко:

- «... а сейчас мы будем слушать скрипичный концерт Гайдна...».

Я не совсем понимаю Лену: какой концерт, какого Гайдна? Молча смотрю на неё вопросительно. Я решительно не могу взять в толк, о чём она говорит!

- И фото моё убери, - произносит Лена, - мне его тиражирование не нужно.

Ну, мать, думаю я, это уже чересчур, это уж слишком. И вот что ещё поразительно: она ни словом не упоминает о Жоре! Будто этой истории с его распятием никогда и не было, будто он до сих пор не висит на кресте, роскошествуя своей непокорностью пламени вовсю разгорающегося костра! Жорино пламя для Лены - пшик, мелкая рыбёшка...

Я жду. Чего, собственно? Я знаю, что это ожидание может оказаться тщетным: у Лены даже мысли о костре не возникнет! Её мысли порабощены Тиной.

- Держи, - произносит она, глядя куда-то в сторону и отдавая мне чашку с остатками кофе, - спасибо...

Пожалуйста!

Лена смотрит на меня как на кактус, задумавшись, молчит. Проходит минута. Затем:

- Это всё? Или...

- Да, - говорю я, - всё... обе...

- Что обе-то?

- Половинки...

Я беру обе половинки... и сопоставляю их по месту разлома. И хотя это только копии этих самых Жориной и Тининой финтифлюшек, сделанные из какого-то пластика, удержать их на весу не так-то легко. А что говорить об оригинале! Помню...

- Тут, - говорит Лена, указав бровью на слепленную из половинок табличку, - всего несколько жалких карлючек... птички, зайчики, человечки... Детский сад...

- Ни одного зайчика, - поправляю я, - птички, стрелочки, человечки...

- Пусть, - говорит Лена, - пусть нет зайчиков и синичек... Но ты мне уже целый месяц читаешь какой-то взбалмошный текст о каких-то там золотых рыбках и скрипичном концерте Гайдна, о талерах и йенах... Бред какой-то! Ты вот уже... ноябрь на дворе! с конца лета... Ой, какого лета?! Сколько я тебя знаю, ты только и лепишь мне об этих ваших финтифлюшках... Жора на блошином рынке в Стокгольме сто лет тому назад... Не понимаю, почему на рынке?..