Владимир Колотенко - Тебе и Огню

Богу - богово, оказывается!

Дедифференцировка!

- Я бы с удовольствием, - говорит Лена, - посмотрела на вас - дважды нобелевских лауреатов...

- Трижды, - говорю я.

- Трижды? Разве уже трижды?..

Лена улыбается.

- Конечно, «трижды», - говорит она, - конечно-конечно. Ваша Пирамида соберет в будущем и все остальные премии, и по физиологии, и по химии, и по...

- И по миру, - говорю я, - это понятно. Премия мира у нас тоже в кармане. Вот увидишь! И даже по литературе... Мы же книжку напишем... Напишем!..

- ...на вас, чопорных, в чёрных фраках... Загляденье!..

- Еще будучи в Сан-Франциско, - говорю я, - у Яманаки в гостях...

Аннигилирую - это угроза жизни!

Клинок!

- Так вот, - продолжаю я, - ещё будучи в гостях у Синья Яманаки...

И даю Лене справку: «сотрудник Gladstone Institute of Cardiovascular Disease in San Francisco и профессор Kyoto Univercity».

- Сердечно-сосудистых заболеваний? - спрашивает Лена.

- Именно, - говорю я, - сердечно-сосудистых!..

Наши гены, считаю я, это тоже дела сердечные! И сосудистые! И Тинкины стихи тут на первейшем месте!

Ералаш полный, полнейший!.. Сам не понимаю, при чём тут Тинины стихи!

- Рест, время... Надо бежать...

Я мог бы теперь, когда Лена тянет меня за руку из постели, предупредить её об угрозе аннигиляции, полном исчезновении, если я вдруг, вдруг... Её спасительное «надо бежать» заставляет меня забыть Тинкину аннигиляцию.

- Бежать? - спрашиваю я.

Бежать, думаю я, опять бежать?.. Я много раз уже спрашивал себя: куда бежать-то?

- Да-да, - говорит Лена, - надо торопиться...

Как это она здорово сказала: «Я тебя аннигилирую!». Тинка!.. Верю!..

Клин клином?

Потом, прибежав и успокоившись, я снова возвращаюсь к нашим катренам.

Тинка...

- Ты ведёшь себя как ребёнок, - говорит Лена.

Известное дело: я теряю контроль над собой, как только речь заходит о Тине. Мне достаточно одной только мысли о ней, чтобы под ногами качнулась земля.

Итак, значит... Её дар - «Я СВОБОДНА»!..

Чем короче наши отношения, тем беспомощнее становятся мои попытки проникнуть в тайну её свобод, её, так сказать, голой экзистенции и транцедентальности... Собственно говоря, - в тайну её духа!.. Ох, уж эти мне свободы! Никакой эмансипацией здесь и не пахнет! Применительно к Тине. Я могу дать голову наотрез...

Ладно...

Не сегодня...

Вот что я, раб этого дара, получил взамен за свой непомерный труд Сизифа, пря в гору её золотые камешки, пря и пря... (опять я филиппиню).

Взмок!..

Раб?!

А то! Свободны боги... Богини... Тинка - богиня?..

Зачем я спрашиваю себя? Спроси у них, у тех, кто пытается угнаться за её пулями.

А моё весло при мне... Моё ремесло - служить её дару. Тинкиному!..

«Лови попутный ветер, Рест». Только на это она и сподобилась. А какой попутный ветер может быть у раба? Только весло, только весло... С крепкой цепью на запястье... Даже золотой!..

Греби, Рест, греби...

«...возьмёт запястье в жесткий плен...». Точнее не скажешь! Наручники!

Попутный ветер, попутный ветер... Лови!..

Хо!..

Хорош!..

Хорошенькое дело!..

Если ты прикован цепями, как тот Прометей, какой может быть попутный ветер? Да никакого! Ты, милый, в плену, в плену... «жесткий плен»! Заарканен, уякорён! И ведь известно давно - кто никуда не плывёт, то и ветра ему не бывает. Штиль, голый штиль, амба! Жди теперь, что прилетит злая птица, чтобы выклевать твою тепленькую сладенькую печёнку...

Счастье в том, что Тина не требует ничего взамен. Однажды я спросил её, почему бы ей не заполучить авторское право на свои произведения. Ведь само собой разумеется, что... Даже Пушкин...

Вот что она ответила:

«Вам, наверное, сложно понять...».

Тогда Тина говорила мне «Вы».

«... сложно понять, что есть люди, которые пишут потому, что пишут, а не потому, что есть потребность быть понятой, прочитанной, признанной и так далее. Вот, представьте себе - это тот самый случай. Потому что ЭТО не принадлежит мне. У меня нет единоличного права на то, что...».

И т. д.

Сложно понять?

Давайте-ка разбираться!

Эти ваши ямбы и хореи...

С картинами так не бывает. Начни хоть с наскальных рисунков... (О Жориной финтифлюшке я пока помолчу). И потом все эти Гойи с Эль-Греками, Босхи и Дюреры, Леонардо и Рафаэли...

Мона Лиза?

Наверное...

Караваджо?

Наверняка...

Гогены, Ван Гоги, Матиссы и Ренуары... Да хоть возьми нашего Никаса! Его лунная дорожка их женских поп...

Пока смотришь - кажется, что... Можно часами смотреть... Работать часами... Но потом вскоре - бац!..

Не, не тянет!..

Правда, вот Э. Мунк! Кстати, в Нью-Йоркском музее современного искусства открылась выставка одной картины... аж до марта или даже апреля...Так вот эта одна картина - «Крик»!.. «Один из главных символов ХХ века...», «...продана за 120 млн. долларов...», похищена из... найдена... куплена... выставлена...