Валентина Май - Новый горизонт

Граница словно вырастала из глубин тёмного ущелья, наполненного паром и отзвуками всплесков. Внизу бурлила крупнейшая река, именуемая Нитью. Поток заполнял пещеры под долиной и водопадом вырывался в пропасть, откуда продолжал свой подземный путь на запад. Однако грандиозный вид бездонного разлома всё же уступал величию стены, вскоре снова приковавшей внимание детей. Светлоглазый мальчик в восхищении оглядывал её, не в силах глубоко вдохнуть и едва справляясь со слабостью в коленях. Подобное испытывал любой, кто подбирался к подножью монолита.

Ребёнок снял перчатки и, прикоснувшись к каменной поверхности, ощутил ледяной холод. Пальцы уловили гул, который, вероятно, был отзвуком работ на восточном рубеже. Закрыв глаза, мальчик пробовал вообразить открытый горизонт, где в далёкой синеве слились зелёная равнина и безоблачное небо. То, что доводилось видеть только на картинах. Столь обыкновенный вид стал пределом всех мечтаний. Как сложно оказалось даже мысленно увидеть несуществующий в его реальности простор. И ещё сложнее удержать размытый образ в попытке приоткрыть завесу мнимой дали. Воображаемая линия бесследно растворилась в темноте.

Открыв глаза, мальчик вновь увидел только стену. И вместе с ней его ждала необъяснимая тоска, оставленная потерей призрачного образа. Ведь он так и не сумел отчётливо представить то, что навсегда исчезло до начала его жизни. Он переглянулся с другом, похоже, испытавшим те же чувства.

Они вспомнили о незаметно пролетевшем времени, лишь когда солнце поглотило небо золотистым вечерним ореолом. Тень быстро наступала на долину, словно призывая к возвращению домой. Но оказалось непросто покинуть это место.

Отступая к берегу, светлоглазый мальчик продолжал глядеть на монолит, захвативший его своей незримой силой. Ребёнок слышал будто бы издалека, как друг напоминает о последнем поезде, на который они могут не успеть. Пытаясь вырваться из тени рубежа, юный наблюдатель впервые осознал обжигающее горестное чувство. Безмятежность и былая лёгкость сменились тяжестью в груди. Мальчику казалось, что-то в нём переменилось. Будто здесь, перед стеной, преградившей путь стремлениям, вместе с окончанием маленького мира завершилось детство, и его настигла безмолвная тоска от невозможности преодолеть границу и увидеть горизонт. Но за поглощающей тоской тянулся лёгкий светлый шлейф, неумолимо тающий при попытке уловить его. И это двойственное чувство, недоступное пониманию ребёнка, стало его тихим спутником, лишив покоя на многие года.

Высота подъёмной станции, возводимой на востоке, приблизилась к поверхности. Её запуск стал знаменательным событием, ведь этот путь связал живую землю с бескрайними тёмными просторами. Механизм мог поднять любые тяжести, даже громадные машины, доставившие его фрагменты до стены. Но в последующее время, отведённое для подъёма техники и грузов, далеко не каждый мог подняться на вершину. Эта привилегия принадлежала лишь работникам границы. В жизни большинства не произошло заметных перемен, но главная таилась в сердце каждого из них. Со дня, когда гул небесной переправы наполнил стены маленького мира, жители всё острее ощущали неизбежность предстоящих потрясений. Эвакуация, которая готовилась в течение веков, выпала на их столетие.

Вскоре по долине разлетелась весть, полное осознание которой настигло жителей не сразу. Но все запомнили тревожный час, когда сработало оповещение, и улицы наполнил тихий голос, знакомый многим, кто бывал в Каменном холме. В каждом доме, на каждом городском экране развернулись виды чёрной пустоши. Объявив, что новость важна каждому, голос продолжал:

– Как известно, по толщине колец удалось определить длительность сезонов прошлого и выяснить, что со временем сезоны сна невероятно сократились, а сезоны роста стали продолжительнее. Новые спутниковые снимки позволили увидеть то, что было недоступно прежде. Удалось точно посчитать количество колец. Образно, кольца подобны ровному дыханию. Но раньше мы не знали о глубоких вдохах – широких кольцах, повторяющихся через равное количество сезонов, – по экранам плыла пустошь, где тонкие размеренные линии порой чередовались с намного более широкими. – И судя по числу колец и времени их возникновения, за всю историю нашего существования ещё не было глубоких вдохов. Нас ждёт первый продолжительный сезон.

Голос ненадолго замолчал, когда тёмные виды на экранах сменились яркими лесными пейзажами.