Виталий Забирко - Статус человека

- Идем.

И стал быстро спускаться в провал по каменному крошеву. На полдороге он остановился и глухо, как из бочки, добавил:

- Айю оставь. Ни к чему ей туда.

Донован посмотрел на Айю, улыбнулся и развел руками. Что поделаешь, нужно подчиниться. Он спустился вслед за Ратмиром и в конце провала оглянулся. Айя стояла боком к нему - черная фигурка на светлом пятне входа - и обиженно сколупывала со стены штукатурку. В лабиринт она не глядела.

"Ничего, - сказал про себя Донован. - Ты не расстраивайся. Он прав. Незачем тебе туда". Ратмир тронул его за плечо.

- Здесь мы разделимся. Пойдешь прямо, а я - налево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?

Донован пожал плечами.

- Если стены здесь не двигаются...

Ратмир сдержанно улыбнулся.

- Тогда - до встречи. - Он кивнул и исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отсветы.

- До встречи... - сказал ему вслед Донован, еще раз оглянулся на Айю и пошел в свою сторону.

Коридор, в который он свернул, был тускло освещен унылым грязно-красным светом, и от этого все вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шел неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскоминный привкус ржавого железа, и вообще весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, запущенная, захламленная нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди... Логово.

Донован остановился и прислушался. Рядом, за стеной, кто-то еле слышно бормотал. Он всмотрелся в темноту, увидел вход в соседнее помещение и шагнул туда. Комната была маленькой, приблизительно три на четыре метра, относительно чистой и пустой. Посредине сизой громадой возвышался громоздкий универсальный кибер, давно обездвиженный, горел только зелёный огонек приемника, и кибер голосом Кирша монотонно декламировал какую-то белиберду, сильно нажимая на "р". Донован нагнулся, чтобы хоть что-нибудь расслышать.

- Крыльями кружа красиво, - зло и тихо сказал ему Кирш в самое ухо, крыса кралась кромкой крыши. Крепче, кремня кривошипы, кроя кропотливо кражу, кролика кредитовали...

Декламирование оборвалось, раздался глухой, простуженный кашель. Больной кашель, плохой, буханье, можно сказать, а не кашель. И опять:

- Крепко кроль кричал, креняся, крепость кропля кратно красным...

"Кирш, - подумал Донован, - ты все пишешь стихи... Упражняешься..." Он почувствовал, как ярость плотным давящим комком поднимается к самому горлу.

- ...Крюк кривой кромсал круп кроля, кровью круто кровоточа...

Донован коротко размахнулся и изо всей силы ударил ребром ладони по зеленому огоньку на панели кибера. Что-то звякнуло, огонек погас, и воцарилась тишина. Донован посмотрел на ладонь. Из ссадины сочилась кровь. Он прислонился лбом к холодному пластхитину кибера и вдруг опять услышал за стеной бубнящий голос Кирша:

- ...Кроткий кроль, крепя крест кролю, крапивой крушенье красил...

Донован скрипнул зубами и пошел прочь от этого места. Вслед ему неслось:

- ...Крекча крысе кровожадной крах кромешный...

Замолчи... Замолчи, замолчи! Донован сжал кулаки и быстро, почти бегом, зашагал вперед.

Он шел напрямик, не разбирая дороги, через анфилады комнат, через завалы протухшей бумаги, гнилого тряпья, ржавого железа, битого стекла, развороченных, смятых, словно они побывали под прессом, каких-то приборов и механизмов, назначение которых сейчас невозможно было определить - дикая смесь контуров псевдоприсутствия, частей роботов, биоэлектронного оборудования, транспортных средств, пересыпанная мелкими деталями и залитая разложившейся слизью биоэлектронного наполнителя. Он не помнил, сколько времени так шел, не останавливаясь, не обращая внимания ни на что. Уже притупилось в памяти, куда он шел и что здесь искал... И тут перед ним открылся хорошо освещенный зал, широкий, но с низким потолком, закопченным, покрытым, как гусиной оторопью, каплями воды. Донован остановился.

Это был генераторный зал. А у пульта синтезатора, спиной к Доновану, на кособоком стуле, в грязном, пятнами, как маскировочном, жеваном комбинезоне, скорчившись, сидел Кирш.