Андрей Умин - Троица

Электронная кукушка объявила два часа пополудни. Цифровая прислуга с неестественно идеальными лицами, сделанными специально, чтобы не путать их с живыми людьми, накрыла овальный стол посреди большой столовой с коврами и высокими окнами. Первый этаж был еще выше второго, под очень модную старину, тогда как на ground floor располагались конюшни и комнаты для лакеев, а сами хозяева, конечно же, спали высоко над грязной и непопулярной в те годы землей. «Всякая мода рождается еще в незапамятные времена, а потом лишь повторяется множество раз», – думала девушка, разглядывая свой свеженарезанный завтрак посреди огромной комнаты, набитой множеством слуг. Только в отличие от давних времен, все эти горничные, дворецкие и кухарки были не просто рабами, а полноценной собственностью, без права на собственные мысли, душу и даже клочок земли на ground floor. Шаблонные машины с человеческой внешностью, как и многие похожие на них люди, были полностью удовлетворены своим положением. Девушка даже не знала, где хранились все эти гибкие механические создания, но была очень довольна их искусством готовить пищу. Аппетитные запахи разносились по всему этажу, пока на столе, освещенном отражением солнца из огромных витражных окон, остывали золотистые круассаны, теснились друг на друге румяные оладьи, покрывалась налетом изысканности манная каша без единого микрокомочка. Столовые приборы, два заварника с чаем и теплая кружка с ванильным эспрессо. А позади всего этого обязательного разнообразия томились в сладостном предчувствии своего звездного часа нарезанные кружочками и кубиками тропические фрукты, выращенные где-то неподалеку. Мария облизывалась от вида свежего манго, бананов, арбузов и маракуйи. Схватила один из этих бордовых плодов и уселась на твердый стул, который сразу же впился в ее расслабленные мягкой кроватью мышцы спины, заставляя ерзать на его жестком каркасе от непривычки. Пока никто из слуг не заметил, она разрезала маракуйю и начала выскребать ее содержимое чайной ложкой, будто ела приготовленное всмятку яйцо. Не успев насладиться его утренней сладостью натощак, она услышала предсказуемый и унылый совет ее вездесущих помощников о вреде обратного порядка приема пищи. Впрочем, руки ей не заламывали, и девушка относилась к такой шаблонной помощи с большой долей иронии. Перепробовав все фрукты и выпив кружку зеленого чая, она принялась за основной завтрак. Манная каша без комочков медленно остывала в глубокой тарелке, а в голове прокручивались имена друзей, которым можно было довериться в такой деликатной затее – сделать аборт, пока никто не заметил ее новый секрет. Большой тяги к внезапному появлению детей без любящего мужа она не испытывала, а желание помочь отцу в такой ответственный момент переговоров о запрете рождений пересиливало еще только возникавший материнский инстинкт. Поэтому в самом логичном и очевидном шаге избавления от плода ей требовались только подельники, не задающие лишних вопросов, которым можно было искренне доверять.

Никто кроме Саши, помогшего с тестом на беременность и оттого уже знакомого с ситуацией, в голову не приходил. Она дружила с бывшим одноклассником, обращаясь к нему по самым важным делам, поэтому он и сейчас был главным кандидатом для просьбы о помощи. Остальные школьные друзья, с которыми она уже несколько лет не общалась, были исключены – за такой длительный срок они потеряли к ней всякие теплые чувства, наполнившись взамен только завистью к ее неожиданно высокому социальному положению, которая, естественно, не могла сулить ничего хорошего. Друзья в юридической академии тоже вызывали сомнения, все четверо одногруппников выходили из высших слоев общества и были знакомы как с ее отцом, так и со службой собственной безопасности. Даже если заручиться их поддержкой, неизвестно, чем это потом аукнется от самых успешных представителей мира акул и пираний. Немногочисленные подружки по конкуру тоже были слишком надменными и презирали любое проявление несовершенства человеческих поступков, от них можно было ждать лишь унизительного смеха. Все варианты не подходили, новые московские друзья были один подозрительнее другого. Богемное общество, стихийно возникшее вокруг девушки против ее собственной воли, разительно отличалось от обычных друзей счастливого детства и юности. Оставшиеся в спокойном, безмятежном прошлом друзья и знакомые притягивали внимание Марии своей искренностью и человеческой теплотой, ведь ничего иного они предложить не могли. А теперь вокруг нее вместо чести и доброты сплошь деньги и власть, пороки, на пару оседлавшие покоренных ими людей. Нельзя было доверять тем, кто общается с тобой исключительно с целью собственной выгоды. Такие люди живут и дышат из корыстных соображений, занимаются любовью лишь по расчету, посещают всевозможные выставки, чтобы примазаться к чужим достижениям, ходят в бутики узнать, что они будут любить в новом сезоне, и даже церкви используют как витрины своих вымоленных грехов.