Андрей Умин - Троица

Запасы кофе иссякли, от высоты тридцатого этажа кружилась опьяненная голова. Соседние здания казались такими же яркими лучами дорог, только уходящими вверх. Слава давно заметил, что белый свет характерен только для улиц, а вертикальные небоскребы могут использовать только разнообразные тона синего, зеленого или красного цвета. Дорогам же запрещено иметь такие оттенки для того, чтобы человеческие мозги не теряли связь с реальностью от смешения красок, не впадали в головокружительные приступы эпилепсии и не теряли ориентацию в трехмерном пространстве города, где перемещаться приходится не только по горизонтальной плоскости, но еще и вверх-вниз.

Слава закрыл глаза, представив свое будущее в высших кругах этого энергичного общества, ему стало мечтательно хорошо. Оставалось только приукрасить некоторые моменты в статье. Он затуманил окно, избавив ночную комнату от беспредельного света, посмотрел на фотографию Марии, получившей тайный подарок от друга-медика, подозрительного анестезиолога из больницы, и уселся на мягкий стул в приливе захлестнувшей его тело энергии.

Вдохновение позволило записать несколько строк, из которых можно было допилить оставшуюся статью. Программа улучшила некоторые слова, загладила синтаксические ошибки, а установленный шаблон новостной статьи зашел очень здорово. Короткий текст из пяти абзацев хотелось читать снова и снова. После нескольких аккуратных проверок Слава сохранил документ в особое место, прикрепив к нему несколько фотографий – кроме сделанных им у ресторана могли пригодиться и обычные портреты с общедоступных ресурсов и даже личные снимки этих невинных жертв папарацци из открытых аккаунтов всеобщей сети. Полюбовавшись еще несколько минут на свой разоблачительный материал, начинающий журналист выключил монитор и очутился во мраке вдруг опустевшей комнаты. Телевизионное шоу за стенкой уже давно закончилось, квартиру окутала кромешная тишина, спали даже многочисленные соседи или по крайней мере не издавали никаких звуков громче ста децибел. Наручный электронный браслет на запястье Славы показывал три часа ночи. Хотя редакция и работала круглосуточно, самый главный начальник, Аркадий Германович, перед которым хотел блеснуть парень, включался в рабочий процесс только в девять утра по московскому времени. Оставалось шесть долгих часов, которые хотелось перемотать как нечто осязаемое, с такой же быстрой скоростью, с какой он прокручивал новости города и страны за последние сутки на экране своего крохотного браслета. Ничего интересного, один лишь спорт и отчеты правительства, какие-то переговоры Селина с оппозицией и столкновение двух никому не нужных спутников. Но скоро все изменится, когда неизвестный журналист Владислав Тихомиров стрельнет по их нудным переговорам эксклюзивом о дочке лидера фракции. Даже если материал не вызовет никакого ажиотажа, всего несколько минут его пребывания на первых полосах средств массовой информации принесут немалый успех, это с лихвой окупит неделю муторной слежки. Так думал Слава, пока засыпал. Могло ведь вообще не повезти с материалом, как многим его коллегам, следящим за детьми сотен других политиков, никак не попадающих в объектив фотодронов, непонятно каким образом сохраняющих непроглядную тайну своей личной жизни в мире тотальной осведомленности. Но Славе повезло с объектом слежки, наивной и легкомысленной, оказавшейся в его весовой категории.

Он лежал на опущенной и расстеленной упругой кровати с ортопедическим эффектом в попытках расслабить скованные мышцы спины. Сон оставался по другую сторону тонкой грани сознания, и Слава запустил успокаивающий массаж. Поверхность под ним стала мягче, заерзали маленькие моторчики. В тишине комнаты их тонкое жужжание походило на комариную трель из ночных сцен исторических фильмов. Что есть мочи они пытались разогнать кровь человека, но та предательски замерла в напряженных сосудах, стянувших все тело в один нераспутываемый клубок. Слава ждал момента, когда придет долгожданный сон, однако все время ловил себя на мысли об этом. Он посмотрел на руку – высветилось четыре часа утра, скоро должно было взойти солнце. Тогда он сильно зажмурился и напрягся, утопая в бесконечных видениях при тщетных попытках отключиться до скорого начала рабочего дня.

Время позволяло ему тянуть по утрам до последнего момента, потому что подключался он к офисному порталу из дома или любых других мест, где можно было найти планшет. Очень экономично, ведь больше не приходилось тратить время на бессмысленную дорогу. Но даже с таким запасом драгоценных минут этой насыщенной событиями ночью он едва мог выспаться к девяти часам утра. Находясь в прострации, в холодном поту, гонимом из тела зябким вальсом озноба, он увидел на браслетных часах пять утра. Но уже не осознавал происходящего, слишком глубоко провалился. Уловить едва заметные странности со здоровьем мешал внезапный синдром отмены, вызванный окончанием действия слишком большой дозы кофе. Слава уже не помнил, что после этого делал. Пытался выключить массаж, но лишь где-то в пограничных измерениях сознания, а не наяву. Маленькие жужжащие моторчики, словно голодные комары, впивались в его спину, остервенело пытаясь разогнать застойную кровь.