Андрей Умин - Троица

Унылая трасса ушла в бесконечную даль, а скутер въехал в тихий спальный район, где одинаковыми рядами громоздились абсолютно новые жилые кварталы высоток со встроенными парковками, разбавленные многоуровневыми развязками, подобно пьяным клеткам на шахматной доске, устремившимся далеко вверх в попытке дотянуться до манящего идола потребления. А действующими фигурами на ней были красочные банки и торгово-развлекательные центры со всякими магазинами. Парень чувствовал себя уютно в этом районе, все было под боком. Без нужды никто отсюда не выезжал, наслаждаясь всеми прелестями современной жизни в пешей доступности от своего дома. Он вернулся в дивный новый мир фантастического комфорта, оставил транспорт на собственной ячейке вертикальной парковки, тонким писком прогнавшей его из зоны перемещения, и направился в холл, к одному из многочисленных лифтов. Напоследок остановился снять с себя преющий дождевик, оглядел ночной двор под бетонными скалами высотных домов, сливающихся с серым от усталости небом, задумался на секунду, вспомнил о чем-то и рванул обратно к своему мотобайку, пока парковочный лифт еще не закрылся. В нагретом сидении остывал почти забытый праздничный ужин, без всяких унылых, запрещенных в половине стран мира добавок, несущих расстройство желудка и тошноту. Сплошной усилитель вкуса, как маленький карнавал во рту, кто-то должен был его заслужить. Парень с чувством огромного удовлетворения взял пакет с едой, направился к пассажирскому лифту и вызвал нужный этаж.

Подъем казался уже не таким резким, как раньше, но уши все равно заложило. «Надо было меньше орать под громкую музыку», – подумал он. В общем коридоре было шумно и светло, как на выставке современного искусства, из каждой серой, как его костюм, двери торчали рекламные листки разных организаций и партий, призывавших бороться друг с другом. Неудивительно, что они были запрещены в официальном эфире. Пойдя на звуки шума к самой грохочущей эхом двери, он сунул руку в непроглядную толщу брошюр и нащупал входной замок. Защищавшие частную собственность металлические створки открылись, разметав многочисленные листовки по замусоренному коридору. В противовес яркости последнего квартира внутри была мрачной, темные комнаты озарялись лишь вспышками телевизионного шоу и наполнялись его оглушительным звуком. Посреди гостиной, легко просматриваемой от самого входа, на большом диване с ортопедической спинкой сидела женщина и очень внимательно следила за мелькавшей перед ней сочной картинкой прямого эфира.

– Привет, мам! – крикнул парень.

Ответа не последовало – она увлеченно смотрела концерт на большом экране размером со стену, лучи софитов искусственной сцены светились ярче неба в ясный солнечный день. Внутри объемного изображения в полный рост выступала начинающая певица, махала рукой, танцевала и тянула высокие ноты. Краев натурального телевещания почти не было видно, диван стоял будто в первом ряду собственного концертного зала.

– Мам, я дома! – крикнул парень, снимая запачканные кроссовки.

Женщина опять его не расслышала, увлеченно следя за конкурсным выступлением, слушая классическое эстрадное пение и переживая за неподвижные спинки кресел членов жюри. Певица выглядела очень скромно и тянула запредельные вокальные партии, однако никто не хотел ее выбирать, напряжение нарастало. Зрительница на диване наклонилась вперед, почти касаясь микрофона девушки, певшей для нее лично в самом маленьком домашнем концертном зале и еще для десяти миллионов зрителей по всей стране. В самом конце последнего куплета, на излете рулады, под нарастающий хрип сорвавшихся голосовых связок один из членов жюри нажал большую синюю кнопку, и высокое кресло под силой вырвавшейся на свободу пружины, повернулось к сцене. Музыка закончилась, и сразу же поднялся невообразимый гул оваций сидящих на съемках зрителей. Воздух содрогался от криков одобрения. Довольный член жюри вскочил с кресла и, сжав кулак, провел им мимо своего живота и радостно вскинул вверх, будто разбивал рукой какую-то преграду чуть выше уровня головы, картинно радуясь своему неожиданному успеху. Или успеху певицы, или просто привлекая к себе никогда не лишнее зрительское внимание.

Женщина, успокоившись, откинулась на спинку дивана и увидела зашедшего в комнату сына, он протягивал ей шоколадку.

– Ой, Слава, я не слышала, как ты зашел, – испугалась она и сразу же взяла протянутый шоколад. – Спасибо.