Роман Шмыков - На Юге, говорят, теплее

Я передёрнула затвор пистолета, держа оружие в рюкзаке, чтобы уменьшить уровень издаваемых нами звуков. Я сняла оружие с предохранителя и встала, ощутив стрелой пронёсшуюся по спине жгучую боль.

Алиса смотрела прямо на него, вообще не отрываясь. Он шёл, подволакивая одну ногу с разодранными штанинами, уже слипшимися друг с другом, с обвисшей кожей. Открытая грудь покрыта огромными запёкшимися струпьями.

Лицо. Всегда было лицо.

Оно покрыто плотной, как будто древесной корой, и лишь два мутных глаза торчат посреди трещин на голове этих до сих пор живых людей.

Я боюсь стрелять, а ножи их не берут. Я застыла вместе с Алисой, и хрипящее существо прошло мимо нас. Он него жутко смердело мертвечиной и гноем. Он оставлял за собой бордово-коричневый след на траве и кусками просвечивающем асфальте. С его оголённых костей плеч прямо на наших глазах свисала кожа с кусочками мяса.

Этот прошёл мимо, и нам ещё повезло, что это была не орда, как в тот раз, когда мы с Алисой были вынуждены покинуть наше последнее убежище. Людей, что тоже питали надежды, но почти все погибли. Те, что выжили, разбрелись кто-куда, и никого с тех пор мы больше не видели.

Я медленно оглянулась и проводила тающий в горячем воздухе ходячий труп. Лишь когда он пропал из вида, я убрала пистолет обратно. Алиса бросилась обнимать мою ногу. Девочка не плакала, хотя имела полное право. Это слишком много для малышки тринадцати лет. Она никогда в жизни не должна была увидеть подобное.

Я закинула рюкзак, и мы продолжили путь ускоренным шагом. Теперь казалось, что эти дома совсем не пусты, и каждая квартира кишит живыми мертвецами. Теперь я в каждом окне вижу лицо, покрытое сплошь коркой.

День не собирался завершаться, а вот наши силы подходили к концу. Мы уже ушли за пределы города, и теперь он медленно пропадал за нашими спинами, сменившись на негустой лесок из тонких берёз и низких кустарников. Дорога извивалась, выматывала и издевалась будто. Я отпустила руку Алисы, и та чуть прошла вперёд. В ребёнке всё равно будет больше сил и энергии, чем во взрослом. Она бегала и прыгала, а я радовалась тому, что воспоминания последних нескольких часов потихоньку улетучивались, и ребёнок просто радовался природе. Если бы ещё хотя бы были птицы. Мой разум воспроизводил стук дятла, и эта дорога не казалась такой унылой. Мир превратился в молчанку, нагло затянувшуюся слишком надолго.

– Что вам рассказывали в школе про лесных птиц?

– Что их очень много.

– А каких ты помнишь?

– Мне понравились глухари. Они такие большие и красивые. – У Алисы с детства были свои представления о красоте.

– А ещё?

– Ещё нравились белочки.

– Это же не птицы.

– Я знаю, мам.

Алиса бегала челноки от одного края дороги к другому, кажется, не особо меня слушая.

– Милая, побереги силы. Идти ещё долго. – Она не прекратила бегать, и мне пришлось чуть ускориться, чтобы нагнать разыгравшегося ребёнка. – отдохни немного. Энергия тебе ещё понадобится.

– Ты всегда так говоришь.

– И я всегда права, верно?

Алиса молча кивнула и пошла рядом, но не вложила свою маленькую ладошку в мою протянутую руку. Мы шагали молча, не разговаривая даже о её любимых белочках.

Лес шелестел листьями, берёзы медленно сменялись покачивающимися соснами с трескучими стволами. Дорога истончилась уже, прекратившись чуть ли не в тропинку. Я проверила компас – направление верное.

– Алис, покажи мне карту.

Мы остановились, и Алиса сняла рюкзак, достав на весу смятую карту. Дорога была верная, но я думала, что она будет намного шире, а это словно деревенская односторонка, не предназначенная для частой езды автомобилей. Даже разметки на асфальте не было. Алиса накинула расстёгнутый рюкзак обратно на спину, я развернула дочку и убрала карту обратно, закрыв молнию до самого конца. Обычно Алиса это забывала делать, и порой даже теряла учебники по пути от машины до школы. Несколько раз пришлось покупать новые.

Времени шесть дня, и мой шаг становился всё более неуверенным. Я боялась, что до темноты мы так и не найдём хоть какой-то крыши над головой, а когда я уже хотела готовиться к ночлегу посреди кустов, укрывшись листьями папоротника и опавшими ветками елей, так впереди появилась красная вывеска заправки. Я сначала не поверила глазам и подумала, что это просто сосна без веток, но за подъёмом дороги, давшимся слишком трудно, чтобы идти дальше, была сама заправка. Бензоколонки покрылись толстым слоем ржавчины, но само строение выглядело вполне себе пригодным для ночлега.