Татьяна Белецкая - Пес, грызущий железную кость

Когда Ада спускается в коридор и открывает дверь, владелец рыжих волос стоит перед ней и улыбается. Маршал кажется мрачнее и тяжелее обычного, особенно в мокрой форме и с налипшими на лоб волосами.

– Что произошло? – она осторожно берет его за запястье и тянет в кухню.

Эв послушно идет и не отвечает. Капля с его волос сбегает по скуле, притормаживает на челюсти и срывается дальше вниз, затекает под ворот кителя.

– Не молчи.

Ада сажает его на стул и отходит, облокачивается бедром о столешницу и испытующе смотрит. Понимая, что результата не добьется, девушка заваривает себе ароматный чай, игнорируя гостя и не предлагая ему чашку даже из вежливости. Она смотрит на него через плечо, не осуждающе, спокойно, с пониманием. Маршал знает, что говорить с женщинами о таких вещах проще.

– Не хочу постоянно быть ответственным, – наконец, объясняет он. – Просто устал. Немного устал, вот и все.

Они смотрят друг на друга, пока девушка не сдается первой. Она подходит к военному и, притянув его голову к своей груди, обнимает за плечи. Ада понимает, что Совет не решил ничего хорошего. Она прекрасно знает, что эвакуацией при «несчастных случаях» будут заниматься диггеры. Им предстоит разгребать груды бетона и человеческого мяса, как уже было несколько лет назад, когда господин президент «случайно» отравил газом целый квартал.

– Никто кроме тебя не решится дать ему отпор, – перебирая тонкими пальцами рыжие волосы, шепчет Ада.

– Знаю, – и он крепко обнимает ее за талию.

Долг – это долг, от него нельзя увиливать. Задачу надо выполнять, хладнокровие надо сохранять. У министра нет права на отпуск, когда другой министр хочет истребить все живое. Нет времени отдохнуть.

– Хочешь, покажу гнездо зарянок? У них скоро будут птенцы.

Взяв мужчину за руку, Ада тянет его за собой к окну на втором этаже и, усадив в кресло, устраивается на коленях. Маршал смотрит на маленьких птичек с рыжеватым оперением и улыбается, снова обнимая девушку, устраивая голову на ее плече.

– Побудь у нас несколько дней, – предлагает она, заглаживая выбившуюся прядь над его ухом.

– Нет времени.

– Его никогда нет.

Маленькая птичка с травинкой в клюве садится на подоконник с внешней стороны и переступает тонкими лапками, разглядывая людей бусинками-глазками. Она лучше всех знает, что детей надо защищать, поэтому строит для них дом. И для себя. Потому что всем нужен дом, даже угрюмому маршалу.

– Мы нашли землю.

Ада почти на самом деле слышит, как в груди обрывается и падает. Птичка, наверное, тоже слышит и, махнув хвостиком, возвращается к детям.

– Когда? – тихо спрашивает девушка.

– Четыре дня назад. Там есть растительность и птицы. Они больше похожи на летающих ящеров, но с перьями.

– Это же… – у нее нет слов, чтобы описать все эмоции сразу.

– Это Пангея или погибель, – вдыхая запах человеческого тепла и яблок, констатирует министр.

– Да ты поэт, Эв.

Ада тихо смеется и обнимает его крепче, и Пес смеется тоже, потому что он совсем не поэт. Он военный, который обязан выполнять свой долг.

(х) Схема города

Едва слышно шумит бортовой компьютер, маршал наблюдает в окно за тем, как уменьшается и исчезает вдалеке силуэт города. Темная ступенчатая башня выглядит монолитом без окон и дверей, а почти на самой верхушке тускло мерцает огонек. Маяк.

– Эван, лепешки на радаре, – спокойным голосом сообщает пилот. – С правой стороны, там нет суши.

– Сколько?

– Около восьми. Они не двигаются.

– Обходите, нам не нужны проблемы.

Маршал подходит к пульту управления и смотрит, как лениво мигают несколько синих точек – лепешек – на полупрозрачном голографическом экране радара. Впереди только гладь воды, над океаном лететь еще несколько часов. Опасности не пророчили. У океанских тварей что-то вроде спячки после зимы, почти не высовываются, приходится даже охотиться, чтобы добывать необходимое количество биоматериала. Эвана это более чем устраивает, люди меньше гибнут, когда не являются добычей.

– Пес? Слышите меня? – шуршит в ухе у Эва.