Юлий Буркин - Пятна грозы

А на улице был снег. Такой, как сегодня. Но я, не выдержав удушья, распахнул окно… и впервые увидел двух белых ангелов, расположившихся на заиндивевших ветках старого тополя напротив. И один из них плакал, другой же, смеясь, точнее, кудахча, успокаивал первого и пытался развеселить его шуткой. И не было больше ни суток, ни секунд. Были льняные покрывала вечера и изумрудное свечение безмерных стен. И я стал бессмертным; ты же оставалась столь юной, столь далекой от рубежа, что практически была бессмертной тоже… И было острое, как лук в глазах, ощущение невозможности удержать все это.

Невозможно?

Почти.

Хотя, в конце-то концов, любая сложность является таковой только при условии конечности нашего бытия. А конечно ли оно — бытие? Или что-то есть потом? За?

Но если поверить в это, придется поверить и в существование Его. Что Он вылепил нас из праха отсутствия чего-либо и из собственного желания…

А почему бы и нет? Ведь создал же я тебя. Я помню, как испугался я, осознав это.

А ты так и не поняла, отчего я вдруг стал другим, ведь ты не знала, что я — твой Он.

Где ты? Думаешь ли обо мне?

Возвращайся скорее, и я дам прочесть тебе этот кокетливый опус. Но ты, пожалуй, заявишь, что мое занудное умничание мешает тебе вволю посмеяться. Ведь ты — дитя удовольствия.

Что ж. Ладно. Специально для твоей забавы я снова отвлекусь и поведаю что-нибудь сугубо… сугубо… пусть так и будет — «сугубое».

Расскажу-ка я о своем вечном верном собрате Юрике. Во-первых, он, по-моему, «дослужился» уже до индивидуального куска повествования, а во-вторых, о нем, слава аллаху, рассказывать без смеха невозможно.

Юрик, как он есть.

Человек он — творческий. Трудно, правда, сказать, в каком именно виде творчества он силен, но дело-то не в этом, правда? Дело в двух основных составляющих гениальности — беспорядочном образе жизни и склонности к парадоксам. Что касается первого, прошу поверить мне на слово: образ его жизни крайне беспорядочен; что же касается второго…

Однажды мы с Юриком купили кальмаров — решили совершенствовать свои кулинарные способности. И вот идем мы по Университетской роще, несем нашу покупку в полиэтиленовом пакете. Вдруг видим: с ветки на ветку прыгает белка. Мне пришла в голову странная мысль, и я поделился ею с Юриком:

— Прикинь, что будет, если белке — рыженькой, воздушной и пушистой показать кальмара — голого, бледного, скользкого и холодного? Наверное еще ни одна белка в мире такого не видела.

Юрик, задумчиво помолчав, ответил:

— Думаю произойдет вот что: от нелепости и нереальности увиденного, белка, в шоке, примется рожать металлические цилиндрики.

В другой раз своеобразная и яркая образность его мышления выразилась так. Мы ехали в трамвае, и я вдруг увидел, что у человека, стоящего рядом, какое-то печально-растерянное и в то же время крайне глупое выражение лица; при чем, задумавшись, он, с этим самым выражением, уставился выпученными глазами в некую абстрактную точку и открыл при этом рот.

Я толкнул Юрика в бок и показал глазами на соседа. Юрик внимательно оглядел его, после чего сказал мне вполголоса:

— Знаешь какое у него выражение лица?

— ?

— Как у птицы, которая наблюдает, как кукушка запихивает ей в гнездо свое яйцо.

Кстати, о трамваях и юриковской бесцеремонности в оных. Однажды он, входя в вышеназванный транспорт, узрел своего старого знакомого. Тот стоял к двери в профиль.

— Ты ли это?! — вскричал обрадованный Юрик. Тот, к кому он обращался, удивленно повернулся в фас, и Юрик обнаружил, что обознался. И тогда он не нашел ничего более уместного, нежели самому ответить на собственный вопрос:

— Нет, не ты! — почему-то злобно процедил он прямо в лицо бедняге-пассажиру и, гордо вскинув голову, прошествовал в другой конец вагона.

А вот и еще один случай, подтверждающий тот факт, что талант Юрика попадать в щекотливо-идиотские ситуации — феноменален.

Прошел сильный дождь, и у Юрика испортился телефон: по-видимому, в кабель попала вода, и произошло замыкание между телефонной и радиотрансляционной проводками. И телефон принялся вещать. Выходило черт знает что. Когда, например, Юрик позвонил мне, чтобы сообщить о случившимся, разговор наш выглядел так:

— Привет, — сказал мне голос из трубки.

— Салют, Юрик; я правильно узнал? — попытался я угадать.

— Ну да, — ответил голос, слушай… наш технический перерыв подошел к концу, и сейчас Иннокентий Смоктуновский продолжит чтение романа Альбера Камю «Чума»… Ладно, я потом позвоню, потому что… были в нашем городе и другие лагеря, и в немалом количестве, но рассказчик не будет о них говорить по вполне понятным причинам…