Александр Казанцев: Внуки Марса. Повесть

- Двадцать четыре целых, сто пять-десять семь тысячных, - быстро сосчитал Вуд.

- Не целое число! - огорчился Богатырев. - Несносный хвостик в сто пятьдесят семь тысячных суток! Куда его девать? При составлении календаря пришлось бы вводить високосные годы. А ну-ка! Сколько венерианских дней будет, скажем, в двенадцати годах? - лукаво спросил Богатырев.

- Это невероятно! - воскликнул Керн.

- Сосчитали?

- Двести девяносто! Точно!

- Смотрите, как удачно! Придется для Венеры считать в десяти годах по двадцать четыре дня, а в двух годах - по двадцать пять дней. Пожалуй, будет удобно.

- Сэр! Но ведь это же календарь Тиагуанако! - воскликнул Вуд. - Только малые циклы там вовсе не месяцы, а годы! А большой цикл - цикл високосных лет. У нас на Земле он четырехлетний.

- Как! На Земле, - почти закричал Алеша, - на древнейших руинах близ морского порта, которым пользовались сотни тысяч лет назад, был запечатлен венерианский календарь? Это что же? Жители Венеры так давно были на Земле? Были… и исчезли?

- Нет, почему же исчезли? - невозмутимо сказал Богатырев. - Марсиане, переселившиеся сначала с Марса на Венеру, а потом с Венеры на Землю, остались на Земле.

- Где же они, дети Марса? - спросил Вуд.

- Это просто невероятно! - воскликнул Керн. - Мне остается поблагодарить вас, сэр, что я все-таки не произошел от ненавистной и безобразной дарвиновской обезьяны.

- Утешит ли вас, Аллан, что марсианская обезьяна, от которой все же произошли ваши предки, была менее безобразной?

- Слабое утешение! А куда же делась марсианская цивилизация на Земле?

- Она исчезла, Аллан. Космические переселенцы утратили связь с материнской планетой, одичали в тяжелых непривычных условиях иной тяжести, чужой атмосферы, превратились в первобытных охотников…

- Одичали! - воскликнул Вуд. - О, для этого нужно совсем немного поколений! Я знаю… я видел… - Спохватившись, он осекся.

- Но я не видел. Я не знаю и не допускаю этого, - решительно заявил Добров.

- Видишь ли, Роман, - мягко обернулся к нему Богатырев. - Редко кто знает по имени своего прадеда. Даже в наших условиях связь поколений не так уж прочна. Что такое цивилизация? Это индустриальная база, это библиотеки, университеты, школы. Продолжающаяся цивилизация - это образование. Представь себе переселившихся инопланетных колонистов. Они не могли взять с собой заводы для восстановления машин, для изготовления топлива. Они не могли взять с собой библиотеки - сокровищницы знания. Уже во втором, третьем поколении среди переселенцев все меньше останется образованных. Все их силы, все способности будут направлены на то, чтобы выжить.

- Да… выжить, - понимающе повторил Керн.

- Выживали не умнейшие, а сильнейшие. Ведь на Земле они весили вдвое тяжелее. В условиях иной биосферы. В условиях иной жизни, жизни первобытных охотников, которым не требовалось знание, скажем, уже известной тогда на Марсе теории относительности. Их ум был занят иными заботами, грубел…

- Можно мне напомнить, Илья Юрьевич, - вставил Алеша, - о детях, которых воспитывали звери. На Земле известен десяток таких случаев. Не воспитанные людьми в самом раннем возрасте, эти дети уже не могли позднее стать людьми, не воспринимая даже элементарных знаний. Они становились дикими, хотя их родители были цивилизованными. В большом масштабе это могло произойти и с переселенцами.

- Да, могло, - подтвердил Богатырев. - Проржавели, исчезли привезенные когда-то машины, забыты были старинные книги, да и сама ненужная охотникам письменность. Все изменилось у переселенцев, кроме мозга, способного к восприятию знаний, но не загруженного ими. Понадобились сотни тысяч лет, чтобы «внуки Марса», давно забыв о своем происхождении, снова поднялись по лестнице земной теперь цивилизации.

Алеша осторожно взял из рук Богатырева скульптуру.

- Так вот почему ты так загадочно понятна… сестра людей! - взволнованно сказал он.

- Да, - подтвердил Богатырев. - Сестра по солнечному племени разумных существ, появившихся в зоне жизни и расселившихся по всему околосолнечному пространству.

Ураган разогнал тяжелые тучи. Слой высоких облаков казался диковинным небом. На Земле только у самого океана оно бывает таким, когда сплющенное Солнце, прорезая полосу туч, распадается на латунные половинки и раскаляет оранжевые кромки облаков, перекрашивает в багрянец синеву.

На Венере весь небосвод был багряно пышным, расцвеченным в зените феерической зарей немыслимо огромного, всегда невидимого Солнца.