Стивен Бакстер: Яблоки Тьюринга

Это превыше прочего доказало мне, насколько «орлята» должны быть умными. Меня не утешали доводы некоторых комментаторов о том, что эта «стратегия Хойла» была заранее предсказана некоторыми мыслителями: предчувствовать — одно, а воплотить — совершенно другое. Меня посещали мысли, было ли этим вирусам трудно упростить общение для созданий всего-навсего девятого уровня энтропии по Шэннону, таких как мы.

Скоро нас раскусили. За прогон сигнала «орлят» на компьютерах Хоум-Офиса я был уволен, арестован и выпущен под залог при условии, что отныне буду работать над данными по «орлятам» под присмотром полиции.

И, разумеется, новость о том, что в позывных сигналах инопланетян содержится информация, разлетелась моментально. Настала новая эпоха в отношении общества к сигналу: поднялся страшный гвалт. Но, поскольку лишь телескоп Кларк мог принять инопланетный сигнал, учёные в Институте Кларка и консорциум правительств, которым они подчинялись, сумели сохранить контроль над самой информацией. Причём с каждым днём становилось очевиднее, что информация эта чрезвычайно ценна.

Программирование «орлят» и технологии сжатия данных — то, что мы смогли о них узнать — имело немедленную коммерческую ценность. Когда правительство Великобритании их запатентовало и лицензировало, началась информационная революция, которая лишь за первый год принесла в казну государства миллиард евро.

Правительства и корпорации, не получившие контроля над технологиями, были в ярости.

А затем Уилсон и его команда начали публиковать то, что узнали о самих «орлятах».

Мы ничего не знаем о том, как они выглядят, как живут — ни даже то, телесны ли они. Но они стары, куда древнее нас. Их культурные записи уходят вглубь на миллион лет — может, в десять раз дольше, чем человек существует как вид. Впрочем, даже тогда они возвели цивилизацию на руинах цивилизаций прошлого.

Но себя они считают юными и живут в благоговении перед ещё более древними видами, присутствие которых они заметили в турбулентном центре Галактики.

Неудивительно, что «орлята» зачарованы временем и происходящими процессами. Кто-то из команды Уилсона по глупости предположил, что инопланетяне развили религию времени, обожествив то всеобщее и универсальное, что в конечном счёте разрушит всех нас. Это предположение принесло достаточно много проблем. Некоторые люди приняли идею о такой религии с энтузиазмом и пытались провести параллели с философиями человечества — хинди, майя. Они говорили так: уж если «орлята» действительно умнее нас, значит они ближе к богу, и мы должны следовать за ними. Другие, ведомые традиционными религиями, утверждали совершенно обратное.

Из-за веры, совершенно неизвестной человечеству лишь пять лет назад, и которую никто на планете толком не понимал, начали происходить стычки.

Затем настал черёд экономических последствий: новые технологии обработки данных привели к тому, что целые отрасли промышленности устарели. Это можно было предвидеть: инопланетяне вторглись в киберпространство, которое стало экономически доминировать над миром вещественным. Люди, новые луддиты, принялись саботировать работу гигантов программирования, выводя из строя системы нового поколения, а в мире корпораций начались битвы, по экономическим последствиям сами по себе сопоставимые с небольшими войнами.

— Опасность в скорости, — сказал мне Уилсон лишь за несколько недель до того, как обмотался семтексом. — Если бы мы могли действовать медленнее, расшифровка сообщения больше походила бы на нормальную науку, и мы бы её впитали. Выросли бы с нею. А вместо этого, спасибо вирусам, сигнал превратился в откровение, заливая святую истину в наши мозги. Откровения дестабилизируют. Посмотри на Иисуса — за триста лет со дня распятия христианство подмяло всю Римскую империю.

Если какой-то мечтатель ранее мог предположить, что новости об инопланетянах объединят людей вокруг всего общечеловеческого, экономические, политические, религиозные и философские вихри однозначно доказали его неправоту.

А затем горстка алжирских патриотов использовала пиратские копии вирусов «орлят» для того, чтобы разнести в пух и прах электронную инфраструктуру больших городов Франции. Когда же все системы от канализации до контроля над воздушным сообщением рухнули, одновременно в поездах рванули бомбы, в питьевую воду прыснули заразу, а в Орлеане детонировали «грязную» бомбу. На официальном языке это называется «многосторонней атакой»; число жертв было шокирующим даже по стандартам третьего десятилетия кровавого двадцать первого века. А ввиду активности вируса «орлят» все контр-меры оказывались бесполезными.