Fenix Antureas - Эльксарим. Дети-киборги

– Успокойтесь, – заговорил было Рихард, – вы не в себе…

– Ну конечно! Легко так говорить о матери, потерявшей сына! – кричала женщина. – Не в себе! А вы – в себе?! Перегружая детей тренировками и забивая им головы нездоровой философией. Мой младший сын будет учиться дома! Я ни за что не отдам его вам на растерзание!

Она повернулась к толпе:

– Слышите?! Этот учитель – маньяк! Он промывает мозги детям! Посмотрите, что он сделал с моим Беном!..

Она разрыдалась, и шериф увёл её в фургон.

– Не вините её, – обратился к директору один из полицейских. – Она сейчас отчаянно пытается найти виновного в гибели сына. Но если вам и впрямь предъявят обвинение – будьте готовы выступить в суде.

– Д-да… Хорошо, – хриплым голосом отозвался Кастанеда.

Вечером того же дня Рихард Кастанеда сидел один у себя в кабинете. В полумраке светила только тусклая настенная лампа и экран включённого компьютера. Шторы плотно задёрнуты, дверь – заперта на щеколду. В десятый раз директор просматривал одно и то же видео. Эта видеозапись была сделана камерой, которую он собственноручно снял из-под крыши башенки, венчающей здание школы, сразу после того, как обнаружил труп шестнадцатилетнего Бенджамина Беккера перед парадным входом.

Юноша стоял на бордюре башенки, слегка опустив голову. Так как запись велась чуть сверху, наблюдателю сперва не было видно его глаз за густой чёлкой. Но вот, он поднял голову и взглянул прямо в камеру.

– Я – Бенджамин Беккер, – произнёс он. – Мне 16 лет. Сегодня я понял, что не могу больше жить… У меня больше нет шансов… Если кто-нибудь из учеников Кастанеды смотрит это видео, знайте: Рихард Кастанеда – лжец. Он говорил, что мы можем жить, как нормальные люди. Что если тренироваться, можно научиться владеть своей силой. Постоянно твердил мне: учись соизмерять силу, тренируйся… Но я тренировался днём, я тренировался ночью – и всё равно не смог. Я НЕ МОГУ! – закричал вдруг он, и голос его исказился досадой. – Это мой предел! Я везде вижу этот предел… Везде… Это невыносимо, я не могу от этого отвлечься, я снова и снова вижу, что есть граница… Мир – гораздо шире, чем то, что я способен почувствовать. Мир – гораздо полнее, но эта полнота сокрыта… – он сжал зубы и закрыл рукой глаза, но потом тряхнул головой и снова направил взгляд в камеру. – Для меня всё кончено, туда уже нет дороги. Я чувствую, что останусь неполноценным навсегда. Рихард Кастанеда говорит, что с этим можно жить… Это – ложь! Если вы смотрите это – не верьте ему.

Вдруг юный Беккер оглянулся, будто чего-то или кого-то испугавшись, а потом всхлипнул, закрыл лицо руками, и из-под них вытекли ручейки слёз.

– О нет! Солнце встаёт! – изломанным голосом воскликнул мальчик. – Я не могу больше видеть восход! О, только не это опять… Мама, папа, Брон – простите!.. Прощайте…

С этими словами он раскинул руки в стороны, закрыл глаза и исчез за бордюром башни. Глухой удар. И рассветное солнце. Выключить камеру было некому. Она снимала восход до тех пор, пока не закончился заряд.

Кастанеда обхватил руками затылок, и его плечи затряслись.

– Почему?.. – чуть слышно проговорил он. – Бенджамин… Почему?!. Ведь я не хотел…

Семья погибшего мальчика всё-таки предъявила Кастанеде обвинение в доведении до самоубийства. Суд потребовал от него раскрыть все методики преподавания, которые он применял в школе, и Рихард пребывал в смятении, не зная, как объяснить простым смертным их смысл. Он сидел в холле здания суда, ожидая слушания, когда вдруг послышались приближающиеся шаги со стороны входа. Мимо прошествовали двое: широкоплечий мускулистый военный в форме и сгорбленный, сухощавый мужчина в плаще, с седыми волосами, выбивающимися из-под берета. Увидев их, Рихард выпучил глаза, его захлестнул порыв гнева, да такой силы, что он поперхнулся собственной слюной и хрипло закашлялся. Шериф, вышедший из зала суда, замер на месте и отдал честь военному в мундире.

– Генерал!..

Тот похлопал его по плечу и отвёл в полутёмный коридор для разговора. А сухощавый мужчина тем временем подошёл к скамейке, где сидел учитель.

– Привет, Рихард, – поздоровался он.

– Т… Ты?! – вскричал подсудимый. – И ты ещё смеешь являться сюда как ни в чём не бывало?!

Пришедший пожал плечами, но не успел он ничего ответить, как Рихард продолжил возмущаться, тыча пальцем в сторону коридора.