Роман Корнеев - Лишь тень

Ноги сами несли меня вперёд, я даже не задумывался, куда конкретно иду. Время от времени налетал ветер, распахивая полы плаща, после чего я на секунду обязательно останавливался, тщательно укутывался снова, и лишь только затем шёл дальше. Усталость подбиралась всё ближе, но покуда мне удавалось держать её в узде…

[обрыв]

Старания мои были полностью возмещены. Повернув в проулок, я снова аккуратно выглянул и присмотрелся. Да, чувства меня не обманули. Под плотными кронами деревьев стояли Мари и Учитель… чёрт побери, или мне его теперь называть «Советником Луи Сен-Руалем»?..

Они разговаривали, причём Мари – на повышенных тонах, отдельные её слова долетали даже сюда, Учитель же был тих, в нём больше не чувствовалось того напора уверенности в себе, откровенной покровительственности в голосе. Раньше, до того разговора в Совете, он был совсем не таким. Похоже, чудеса творились не только со мной.

Иногда, при шальном порыве ветра я разбирал какие-то разрозненные куски их диалога, позволившие мне получить, в конце концов, некоторое о нём представление. Мари спорила по какому-то принципиальному для неё вопросу, а Учитель, не поддаваясь на провокации, старался уйти от разговора, явно показывая абсолютное нежелание говорить на эту тему. Голос у него тоже был усталый. Мне стало больно.

Последним всплеском их диалога стала фраза Мари, донёсшаяся до меня со всей отчётливостью.

– Он же верит во всё это! Как вы не понимаете, просто верит, как верят в сказки маленькие дети, а вы хотите всех заставить считать, что это его сознательный выбор!

Учитель покачал головой, на что она резко развернулась на каблуках и чуть не бегом пошла прочь. На миг мне показалось, что… либо Учитель даст ей пощёчину, либо она сама что-нибудь отчудит, я даже собрался выйти из своего укрытия, когда всё вдруг закончилось вот так.

Скажем, попросту ничем. Может статься, наилучшим образом.

Однако это не только не приносило мне облегчения, но даже настораживало ещё больше, это был намёк на некие неизвестные мне обстоятельства. Мой Бог, ещё час назад я даже не подозревал, что они знакомы, и тут нате! Или это у меня началась паранойя на почве переутомления и излишней ответственности, или… что-то в этом всём действительно было.

Мари, за которой я следовал несколько кварталов, слава Богу, не оглядывалась, так что мне удалось спокойно, не вызывая подозрений, подойти поближе.

– Мари!..

Она обернулась и… всё-таки я так и не уловил мгновение острого беспокойства в её глазах, которого так боялся и так ждал. Значит, не всё так плохо. Просто лёгкое сочувствие по отношению к близкому человеку, взвалившему на себя слишком много, и одновременно укор – по той же причине.

– Здравствуй, ты уже отлип от своих тренажёров?

Насмешливый тон, мгновенно перешедший к нормальным её интонациям, Мари явно хотелось меня зачем-то уязвить, но один только взгляд в мою сторону вернул всё на свои места.

– Тебя что-то беспокоит?

Я уже понимал, что зря затеял этот разговор, Мари выложила бы мне всё сама, пусть позже, но она сделала бы это. Хотя… дело стоило того: хотя бы затем, чтобы выяснить, – Мари в течение этой недели ко мне домой не являлась. От этого уже можно было отталкиваться и идти дальше.

– Нет… просто устал, как собака. Ты не заходила ко мне?

Ага. Вот так, пусть думает, что… не будь дураком, зачем её вмешивать.

– Ты оставил на линии сообщение, чтобы тебя не беспокоили, так что я… Я всё сделала правильно?

Я замялся, пытаясь выбраться из собственных логических построений, Мари же интерпретировала это по-своему. Тогда я даже не мог подозревать всё, что творилось у неё в мыслях. Я просто слушал.

– Вообще-то я была поблизости… случайно проходила мимо. У тебя в окнах не горел почему-то свет, и я решила, что только помешаю тебе отдыхать. Я глупая, да?

Вот уж нет, ты у меня умница. Малышка с добрыми любящими глазами. Я прижал её к себе, обнял покрепче, молча впитывая в себя это чувство.

– А давай сейчас к тебе пойдём, уже три часа, а ты, кажется, ещё не обедал… я бы приготовила чего-нибудь вкусного. Ты ещё не разлюбил мои круасаны?

Нет, я их не разлюбил, и мы медленно направились вдоль пешеходной дорожки, время от времени произнося ничего не значащие слова. Я уже совершенно ничего не соображал от усталости, как кажется. Разве можно иначе объяснить моё тогдашнее тугоумие?

– Я краем глаза заметил, как ты распрощалась с Учителем… э-э… Советником Луи Сен-Руалем. О чём вы говорили?